— Мой фюрер! Выпуск штурмовых орудий уменьшит число танков. Они не нужны, я в этом полностью уверен!
— Хорошо, Гудериан! Я ценю ваше мнение! — покладисто согласился Андрей и тут же сделал отметку. Вчера Манштейн прямо настаивал на производстве штурмовых орудий, и теперь появилась возможность стравить его с «Шнелле-Хайнцом».
Не зря он слетал — теперь доверие Гудериана завоевано полностью, что очень важно. Осталось только выбрать момент и озлобить его на Гиммлера — супротив танков вертухаи долго не продержатся. А он уж «соус» для этого дела позднее подберет, с горчицей и перцем, чтоб эсэсовцев до самой задницы пробрало!
И танковое производство на полгода сорвал как минимум. Пока пушку спроектируют и изготовят, пока в серию пустят — так не то что шесть месяцев, бодяга эта и год длиться может. А выпуск танков при том остановится — производство так сразу на одну машину не переведешь, а машины старых типов выпускать уже не будут. Чего и добивались!
Мюнстер
Оберфельдфебель Готфрид Леске зажмурил глаза от слепящего солнца, и тут же в его мозгу стали перелистываться картинки недавнего прошлого. Дорогой вышла победа у Дюнкерка для люфтваффе, очень дорогой. Все эти дни он хотел только одного — чтобы стремительная тень «Спитфайра» миновала его тяжелый и тихоходный бомбовоз.
Несколько Хе-111 его авиагруппы были сбиты именно над Дюнкерком, и черный дымный след горящих в небе самолетов навсегда запечатлелся в его памяти. Однако страха, того леденящего душу ужаса, о котором ему рассказывали некоторые, он не ощущал. Да и не зацикливался на этом — ведь впереди их всех ждала победа.
Но вначале будет перебазировка на захваченный во Фландрии аэродром, с которого до Парижа всего полчаса марша в лазурном и ярком солнечном небе. Словно по заказу пропало ненастье, и теперь их впереди ждет война. И не такая, как под Дюнкерком, где эти вездесущие «ураганы» не давали продохнуть, а во Франции, с «Моранами» и «Девуатинами», с которыми они уже пару раз свели в небе «знакомство».
Французские истребители не произвели на экипаж Леске того удручающего впечатления, что английские. Воевали вяло, на авиагруппу в строю почти не наскакивали, опасаясь попасть под десятки ощетинившихся свинцовой смертью пулеметных стволов. А раз сами боятся умирать, то воевать до победного конца не станут. Оттого экипажи бомбардировщиков стали относиться к небесным «паулю» с легким презрением.
— Экипаж! — рядом раздался строгий голос обер-лейтенанта Фриммеля. — Через четверть часа взлет! Летим на аэродром во Франции.
Леске моментально проснулся, рядом завозились на чехлах остальные «летуны» — всех разморило на солнышке. Однако сонливость была скинута моментально. Обер-лейтенант пользовался у всех безусловным авторитетом, особенно у Леске, который знал, что офицер старый член партии и знаком со многими, кто вхож в близкое окружение фюрера — Адольфа Гитлера.