- Да, мы обнаружили инструмент в самом конце нашей экспедиции.
- Что ж, значит, вы оказались на редкость удачливыми, капитан, вытащили, что называется, счастливый билетик. Жаль, вы не обнаружили сам "Титаник".
- Жаль, вы правы, - признал Ганн, отводя взгляд.
- И все-таки меня продолжает мучить мысль о том, почему корнет так хорошо сохранился. Никак не могу взять в толк, - сказал Сэндекер. - Ведь, по сути, металлическая труба, пролежала в соленой воде ни много, ни мало семьдесят пять лет, а выглядит такой новенькой, что страшно брать в руки.
- Да, вы совершенно правы, нужно разобраться, почему латунь за все эти годы практически не коррозировала, - согласился Вогель. - Ладно бы еще сохранились бронзовые части, все-таки бронза не так быстро ржавеет. Но я обратил внимание на то, что великолепно, с учетом времени и среды, сохранились даже те детали инструмента, в которых было много железа. Вы только взгляните на мундштук, он же совершенно новенький.
Ганн приблизил лицо и посмотрел на корнет с таким видом, как будто речь шла не о трубе, а о Святом Граале.
- А играть на ней можно?
- Ну разумеется, - сказал Вогель. - Я более чем уверен, что на корнете можно замечательно играть.
- Вы сами не пробовали?
- Нет... Я сам не пробовал. - Вогель взял инструмент и легко пробежал пальцами по кнопкам. - До сего дня я опробировал всякий инструмент, который кто-либо из моих помощников или сам я восстановили. Проверял на чистоту звучания, поскольку для музыкального инструмента это главное. А этот корнет я не опробовал. Не могу.
- Не вполне вас понимаю, - сказал адмирал Сэндекер.
- Видите ли, дело в том, что этот корнет - своего рода памятник не особенно значимого, но очень отважного поступка. Поступок этот был совершен в тот самый момент, когда на море разворачивалась самая ужасная трагедия нашего столетия, - сказал Вогель. - Не нужно обладать большим и богатым воображением, чтобы представить себе, как Грэхам Фарли вместе с другими музыкантами вместо того, чтобы попытаться спастись, своей музыкой пытались успокоить мятущихся пассажиров "Титаника". Они, эти музыканты, до самого конца не прекращали играть, так и утонули вместе с кораблем. Так что в последние минуты перед тем, как утонуть этот корнет касался губ очень отважного музыканта. И я подумал, что всякий, кто теперь попытается исполнять на инструменте мелодию, окажется кем-то вроде святотатца. Так мне кажется...
Сэндекер внимательно смотрел на Вогеля, разглядывая лицо мастера столь напряженно, как будто бы видел впервые.
- "Осень", - чуть слышно, как бы говоря сам с собой, произнес Вогель. - Старинная мелодия под названием "Осень"... Это была последняя мелодия, которую Грэхам Фарли исполнил в своей жизни.