Баглай восхищенно вздохнул и покосился на Черешина. Тот разглядывал камни с просветленным лицом, с каким, должно быть, истинно верующий взирает на чудотворную плащаницу или гвозди, вынутые из ран Христовых. Восторг его был по-детски наивным, открытым и бескорыстным; чувство это питали не жадность, не тщеславие, а лишь восхищение красотой – возможно, с примесью радости, поскольку он мог любоваться подобными чудесами в любое время ночи и дня.
– Камни... – с задумчивой улыбкой вымолвил Черешин. – Камни... холодные и вроде бы мертвые... Однако греют душу и сердце веселят! Не стану врать и говорить, что собираю их не для себя, а для кого-то... для отечества или грядущих поколений... Нет, не стану! Мне они в радость, мне, здесь и сейчас... И глядя на них, я думаю, бойе, о смерти, о жизни и вечности. Мы, друг мой, умрем и обратимся в прах, а камни будут жить и радовать других людей, и восхищать их как нас с тобой – ведь только в этом их назначение, не так ли? Они прекрасны и нетленны, и если существует что-то вечное в нашем мире, что-то такое, что неподвластно времени, то это сейчас перед нами. Вот, взгляни...
Он коснулся одного камня, второго, третьего... Они словно вспыхивали под пальцами Черешина.
– Эти – из лучших... Наши, уральские, каких в земле теперь не сыщешь... копи истощились... А какие копи были!.. На речке Токовая, километрах в восьмидесяти от Свердловска... Ты на цвет посмотри, на цвет! Какой цвет, а? Пожарище! Зеленый пожар, как тайга по весне! А эти вот, яркие да блескучие – колумбийские... выменял три кристалла на один уральский... тоже хороши, но не такая редкость... К северу от Боготы их копают... деревенька там есть, Мусо... шахты древние и открытые разработки... Этот овальный – из Африки, из Зимбабве... черный старатель мне его продал... за сколько – не скажу, все одно не поверишь... красив и за понюшку достался, а не люб... крови на нем много... черный рассказывал... Вот эти – индийские, их в сланцах находят, в Калигумане... тоже неплохие... А эти, бледные, из Бразилии... Карнаиба и Бом-Иесус-дос-Мейрас... Цвет у них жидковат, с колумбийскими и уральскими не сравнишь... Но все равно – редкость! Ведь что есть изумруд? Тот же берилл, но окрашенный хромом, а это, как говорят геохимики, необычное сочетание, нонсенс... Вот корундов, то-бишь сапфиров и рубинов, тех много... да и подделать их легче. А вот такой – не подделаешь!
Он вытащил из ячейки кристалл величиной с рублевую монетку, круглый, сочного цвета, в брильянтовой огранке, и положил Баглаю на ладонь. Омытый тусклым светом, струившимся из окна, камень вдруг засиял и распустился пышной зеленой розой, каких не бывает ни во сне, ни наяву.