Директор подобострастно рассмеялся.
— Чаем-то угостишь, Степа? — обратился генерал-лейтенант к директору.
— Товарищ генерал-лейтенант, — проблеял вдруг Семен Ильич. — Хотелось бы напомнить, что финансирование по этой теме не поступает уже год. Мы на свои деньги покупаем и кормим лабораторных животных, — высоким голосом прорыдал начальник Игоря, ужасаясь собственной смелости.
— А нам что, поступает? — сурово перебил его генерал-лейтенант. — И нам не поступает. Сейчас никому не поступает! А и зачем вам финансирование, когда вы и безо всякого финансирования вон какие результаты выдаете?! — громогласно пошутил военачальник.
Свита дружно рассмеялась.
— Это Лившиц, — указывая кривым пальцем на Семена Ильича, объяснил его бестактность директор. — Что поделаешь, человек пенсионного возраста, со старыми, так сказать, установками. Вы ведь у нас пенсионного возраста, Семен Ильич, так ведь? — ласково спросил директор.
— То-то и оно! Со старыми установками! А мы не за финансирование работаем, а за державу! Нам, понимаешь, за державу обидно! — распалился генерал-полковник. — Держите, понимаешь, пенсионеров. Вот денег и не хватает. А надо поддерживать талантливую молодежь!
На Лившица было страшно смотреть. Он, жалко улыбаясь, сосал валидол.
— Ну ладно, — отвернулся от поверженного генерал-лейтенант. — Чаем-то угостишь, Степан? — повторил он, повернувшись к директору.
— Конечно! — живо откликнулся тот. — Прошу, товарищ генерал.
Свита кинулась открывать двери.
— Сейчас посмотрим, какой у тебя чай, — рокотал уже из коридора генерал-лейтенант, — сколько в нем градусов. А секретарша у тебя есть? Сейчас посмотрим, какая у тебя секретарша…
Ветров с усмешкой наблюдал, как толпа покидала аудиторию, вытекая в коридор. Последним протиснулся дрожащий Семен Ильич, собиравшийся, видимо, заглаживать свою бестактность.
Ветров тоже покинул помещение, спустился этажом ниже, стукнул костяшкой пальцев в одну из дверей.
— Входите, — послышался глуховатый женский голос. — А, герой нашего времени! — поприветствовала входящего Генриетта Вольдемаровна.
Она оторвалась от компьютера, сняла очки, растерла живые, в веселых морщинках глаза.
— Ну садитесь. Слышала, слышала. Фурор, триумф и так далее. Тридцать минут, которые потрясли всех!
Ветров хмыкнул, сел на высокий табурет, крутанулся.
— Кофе попьете? Там, — она выразительно ткнула пальцем вверх, — вам, конечно, не предложили?
Ветров отрицательно мотнул головой, крутанулся на табурете в другую сторону.
— Ну молчите, молчите. Знаю, устали. Я буду болтать, а вы отдыхайте.