Положение повстанцев на второй неделе борьбы выглядело бесперспективным. Правая печать Европы и Америки, ранее предсказывавшая мятежу скорую победу, теперь уныло подсчитывала, сколько времени продержатся восставшие, прежде чем окончательно проиграть. «Директор» восстания Мола 26 июля заявил соратникам, что победить не удастся. Нужно достойно завершить борьбу. Вероятно, он имел в виду самоубийство или отход на португальскую территорию. (Заметим, что вариант с отступлением во Францию даже не был предложен. В «безбожной» Французской Республике с ее Народным фронтом восставшие видели безусловно враждебную державу.)
Но мятежники сохраняли дисциплину и продолжали подчиняться приказам Молы, Кейпо де Льяно и Франко. Уних пока хватало съестных припасов. Их поддерживали политические союзники – монархисты и Фаланга. Перебежчиков было мало, а приток добровольцев из «серой Испании» продолжался.
Франко в Марокко и Кейпо де Льяно в Андалузии призывали восставших продолжать борьбу. Они во многом рассчитывали на помощь из-за рубежа. Прежде всего предстояло ликвидировать блокаду Испанского Марокко, установленную республиканским флотом.
Уже в середине 20-х чисел июля 1936 года в Рим и Берлин прибыли делегаты мятежников – испанцы Висенте Гойкоэчеа, Луис Болин и маркиз Лука де Тена и немецкие подданные Берн-гардт и Лангенгейм. Испанцы были уполномочены Молой, немцы – Франко. Всех их ждал холодный прием.
На переданной Муссолини просьбе испанских мятежников о весьма скромной военной поддержке (они просили «дюжину грузовых самолетов с летчиками») дуче коротко начертал: «В архив». Итальянский фашизм к этому времени отпраздновал победу над Эфиопией, но никак не мог подавить сопротивления эфиопских партизан.
Не лучше первых посланцев из Бургоса приняли в министерстве иностранных дел Третьего рейха. Старый политик, служивший ранее Веймарской республике, министр Константин фон Нейрат и его сотрудники были против любых военных авантюр, да еще вдали от рейха. Правда, МИД Германии не препятствовал разведке рейха – СД и абверу держать в Испании агентуру и с весны 1936 года поставлять монархистам небольшие партии легкого стрелкового оружия. Но теперь речь шла не о шпионаже, а о прямом и, вероятно, крупномасштабном военном вмешательстве. Отчаянные просьбы испанцев помочь хотя бы боеприпасами даже не были переданы из МИДа Гитлеру.
Но Франко догадался обратиться с посланием к старому знакомому – начальнику абвера адмиралу Канарису, которого знал с 1916 года. Канарис тут же связался с эмиссарами восставших и посоветовал им действовать не по дипломатическим, а по партийным каналам. На этот раз письма из Бургоса и Сеуты быстро попали к фюреру, который советовался насчет дальнейших действий с тогдашним своим любимцем – Герингом.