— Вам неизвестно, когда он ушел добровольцем в армию?
— Нет, ничего не знаю.
— И где погиб? Мне говорили латыши, что он сражался в Латышской дивизии и пал смертью храбрых. Ему было 18 лет...
— Не знаю, не знаю... Он был хороший мальчик... Вы напишете о нем, о Яне Карловиче?
Я расскажу все, что знаю, о смерти командарма невидимого фронта. Потому что перестройкой и гласностью с этой темы сняты все прежние запреты. Потому что мы отказались наконец от сокрытия правды, сверхсекретности. Никогда впредь не будем мы путать военную, государственную тайну с засекречиванием ошибок и преступлений сталинщины. Десталинизация — сегодня острие перестройки, свидетельство очищения и покаяния...
Пусть заключительные главы «Командарма невидимого фронта» станут реквиемом Яну Берзину.
ВОСЕМЬ МЕСЯЦЕВ НА ЛУБЯНКЕ
Начальник Разведывательного управления РККА армейский комиссар второго ранга Ян Карлович Берзин был арестован в ночь на 29 ноября 1937 года как «враг народа». Группу ареста возглавлял полковник государственной безопасности. Берзина везли в тюрьму. Везли на «эмке». Полковник сидел рядом с водителем, двое «ассистентов» в форме НКВД с пистолетами в руках — на заднем сиденье справа и слева от арестованного. Проехали мимо Кремля, по улице 25-го Октября. Наверное, вспомнил «враг народа» ту памятную ночь, когда брал он Зимний...
Вход через первый подъезд по звонку, через могучие створки двери. Не дверь, а пасть дракона. Полковник исчез. «Ассистенты» провели арестованного в зал ожидания с десятком боксов в два ряда. Бокс — коробка, точнее, клетка со столиком и стулом.
Входят двое в белых халатах. Но язык показать не просят, градусник не ставят.
— Раздевайтесь!
Берзин раздевается догола. Содержимое карманов вываливают на стол, тщательно, заученно обыскивают всю одежду, хромовые сапоги. Ощупывают с пристрастием и голое тело, словно имеют дело с контрабандистом в таможне. Царские каратели и жандармы были гораздо менее дотошными. Составляют опись. Велят Берзину подписать ее. Забирают все, что было в карманах, в том числе лекарства. «Белые халаты» передают арестованного дежурному лейтенанту НКВД. Дежурный уводит бывшего командарма невидимого фронта по длинным гулким коридорам во внутреннюю тюрьму Лубянки. Запирает в крохотной одиночной камере с железной койкой и «иудиным глазом» — смотровым глазком в двери.
Через несколько бессонных часов в шесть утра окрик надзирателя:
— Встать! Вынести парашу!
Берзин берет парашу в руки и идет за надзирателем в уборную.
— Три минуты! — гаркнул надзиратель. Потом — умывальник: