– Инга, остановись, – крикнул Бур, спрыгивая с брони и занимая позицию между ней и людьми. – Остановись, они ни в чем не виноваты. Это я сделал. Оставь их. – Он расстегнул бронежилет и сбросил его на землю. – Вот он я! Можешь судить! Я заслужил приговор.
– Да что происходит? – ошарашено спросил Серго, смотрящий за этой сценой с брони.
– Я виноват в смерти ее матери, – ответил Всеволод, не сводя взгляда с обезумевшей Инги. В голове у бывшего морпеха металась только одна мысль, если она начнет палить, прикрыть растерянных людей за его спиной.
Инга легко взвела курок на ПС, что ж, все верно, прошлый раз на него не подействовал странный пистолет паломницы, значит, нужно действовать более простыми способами.
– Ты убил ее мать? – оторопело спросила Ксения.
– Я позволил ей умереть, – ответил Бур. – Я не мог спасти ее, слишком неравны были силы, мы бы все погибли. Я не мог согласиться на такой размен, да и было поздно. Когда Инга подошла, они уже приступили к ритуалу.
– Ты не человек, – почти завизжала Ксения, – ты нелюдь, и даже хуже.
Всеволод продолжал смотреть на Ингу, она была еще безумна, но почему-то колебалась. И тут она решилась, Бур видел, как согнулся на спусковом крючке палец, пуля ударила в грудь, швырнув его на асфальт, уже падая, он услышал выстрел. Странно, больно почти не было, Всеволод лежал и смотрел на стоящую в двух шагах от него девушку. Та разжала пальцы и пистолет, из которого еще шел дымок, упал на асфальт к ее ногам. К ее великолепным, длинным, стройным, обутым в высокие сапоги, ногам. "Странно, – подумал Всеволод, – она меня только что убила, а я думаю о ее великолепных ногах". Инга опустилась на колени и заревела.
– Не плачь, – тихо прошептал Бур, – ты все сделала правильно. Я должен был заплатить.
И тут оцепенение спало, Игорь, Карина и профессор рванулись к нему. Ксения подбежала и обняла Ингу, шепча ей что-то успокаивающее. Всеволод видел, как рвут на груди парку, как склоняется над ним профессор, как Карина, опустившись на колени, кладет на них его голову. А потом все погасло. Когда он открыл глаза, было темно.
– Очухался, – раздался рядом голос Александра Николаевича.
Всеволод попытался что-то сказать, но не смог, в горле пересохло.
– Вот выпей, – протянув стакан, сказал он, другой рукой аккуратно приподнял голову.
Всеволод сначала цедил аккуратно, потом начал пить, выхлебал все, эта вода показалось ему самым вкусным напитком, который он когда-либо пил.
– Я не мог спасти ее, – прошептал Бур, хотя хотел сказать это громко и уверенно, – простите.
– Я понимаю, и остальные тоже.