Лицо мамы приобрело задумчивый вид.
– Ох, сынок, ну и профессию же ты выбрал... Послушал бы нас с отцом, пошел бы в юристы...
– Я уже много раз слышал, что пора самому зарабатывать на кусок хлеба!
– Хлеба с маслом! – на кухню зашел отец с утренней газетой. – Расстраиваешь ты нас сынок, ох, как расстраиваешь.
Я знал, чем закончится этот разговор. Если моих старичков вовремя не остановить, причитать и рассуждать в сослагательном наклонении они будут весь день. Я бы назвал их «советской» парой, среднестатистической ячейкой общества: отец всю жизнь проработал на заводе, мать в школе, обоим перевалило за пятьдесят. Но это не главное. Мои родители, как бы это поточнее сказать, правильные. Правильные в хорошем смысле. Не спеша двигаясь по стандартной жизненной линии, они почти преодолели все ключевые этапы: рождение, окончание школы, поступление и успешное окончание института, устройство на работу, женитьба, рождение и воспитание детей,выход на пенсию, воспитание внуков, смерть. Этап «воспитание детей» (то есть меня) выделен, потому что на нем возникли проблемы. Все бы ничего, но слишком уж я попался своенравный. С одной стороны, меня можно было назвать примерным и даже образцовым ребенком, я честно выполнял все наказы и жил по советам, полученным от взрослых и из серьезных книг. Но с другой – мне всегда хотелось чего-то большего, необычного что ли, поэтому я и связался с журналистикой, будь она неладна. Памятуя о том, с какими боями я все же смог убедить родителей, что поступать я должен именно на эту специальность, сейчас, по окончании института, я просто обязан был найти работу! Какую угодно, лишь бы связанную с тем, что я изучал последние пять лет. И в отличие от папы с мамой, уверенности в положительном исходе кампании по трудоустройству я не терял, более того, в последнее время появились поводы для сдержанного оптимизма – на текущую неделю запланировано аж три собеседования!
Свои силы предстояло попробовать в рекламном агентстве, муниципальной газете и некоем креативном бюро. Сделав все возможное, чтобы выглядеть представительно, я с удивлением обнаружил в зеркале побитого жизнью и заметно уставшего от крутых поворотов молодого человека. Старый пиджак, в котором еще отец ухаживал за мамой, чехословацкие (такой страны уже нет!) брюки, привезенные дядей из командировки, замшевые, видавшие виды ботинки. И взгляд, с которым надо было что-то делать, – отчаявшийся и безрадостный. Я походил на Боба Дилана, если вы знакомы с его творчеством. Ну а чему было радоваться? Жил небогато в тесной квартирке на окраине города. Моя комната напоминала помещение архива: на рабочем столе аккуратной стопкой сложены тетради с лекциями; старый шкаф, прикрывающий стену, уставлен произведениями классиков; везде полный порядок. Идеально застланная постель, выцветший индийский ковер на полу, слабенький компьютер и дартс на двери. Хозяева таких убежищ не вызывают уважения или симпатии у работодателя, их берут от безысходности и сострадания.