Итак, в августе жителям Стокгольма было разослано полторы тысячи формуляров из Института Лангбру. Отбор адресатов производился очень тщательно, но о принципах выборки я узнал лишь в общих чертах, специально поинтересовавшись. Несмотря на коммерческую тайну, Конни был явно готов к более подробному изложению. В начале и в конце работы использовались приемы, первый из которых позволял выделить наиболее репрезентативную группу респондентов, второй — обработать их ответы для получения среднего результата. В том, что происходило на промежуточных стадиях, разберется далеко не всякий профессор, так что я в это даже не вникал.
На заполнение формуляра отводилось три недели, и ответы поступали по почте в соответствии с привычным графиком, пусть и не без отклонений, которые, впрочем, также были предусмотрены. Ответы, полученные в течение трех недель, являли собой достаточную для обработки массу, что в свою очередь считалось доказательством правильного отбора адресатов.
— Даже люди, которые ни за что не стали бы свидетельствовать в суде с риском для собственной жизни, отвечали на каждый вопрос…
Во время обработки первичных данных приходили новые ответы, которые подняли квоту даже выше обычного.
— Видно, вопросы о телевидении были на редкость хороши…
В обычный октябрьский четверг Конни рассматривал почти готовый, за исключением одного комментария, результат исследования готовности шведских граждан исполнять свой долг, свидетельствуя в суде, несмотря на личные угрозы со стороны обвиняемого. При сопоставлении с результатами более ранних исследований новые данные казались весьма удручающими.
— Готовность поддержать закон и правопорядок значительно снизилась, — сказал Конни. — Я помню, что именно эта фраза прозвучала у меня в голове, когда зазвонил телефон. На дисплее высветился незнакомый номер, и я решил дождаться включения автоответчика. Я не хотел, чтобы меня беспокоили, пока работа не окончена. Но все же ответил. Лучше бы я этого не делал. А может… Не знаю.
Он сделал глоток холодного черного кофе.
— Наверное, я буду думать об этом всю оставшуюся жизнь. Правильно ли поступил, взяв трубку. Ведь я ничего не подозревал.
Телефон в офисе имел одну особенность, которая, вероятно, отчасти повлияла на ход событий. Он был подключен к Интернету, и вследствие одной из детских болезней цифровой техники слова говорившего иногда звучали в неверном порядке.
— Голос на другом конце был странный, — сказал Конни. — Мужчина или женщина, старый или молодой… не поймешь. А слова первой фразы поменялись местами.