Молчун вылез из своего мобиля, поспешил к пожилой даме, подал руку, едва та вылезла.
– Спасибо, – поблагодарила она его и двинулась к сетчатым воротам фермы, жестом предлагая Молчуну идти следом.
Они прошли зону автоматического контроля, попав во внутренний дворик единственного строения на ферме. Здесь стояли несколько электрокаров, на один из которых указала женщина.
– Давайте прокатимся, мистер Олива, – она села за руль, Молчун занял место пассажира, и электромобиль вырулил на асфальтную дорожку. – Заодно посмотрите, чем мы кормим город.
Они ехали уже минут пятнадцать, а женщина не торопилась начинать разговор. Молчун тактично помалкивал, посматривая по сторонам, и если бы не поинтересовался заранее, куда едет, то, возможно, ему и было бы интересно. На километры вокруг простирались клетки полей, засаженные ровными грядками картофеля и густыми коврами пряной зелени. На равном удалении друг от друга стояли оросительные колонны, по дорогам между полей ползли автоматические боты, занимающиеся обработкой культур.
– Картофель, несколько сортов перца, салатная зелень, пряная зелень и ещё с десяток разных овощных культур, – прокомментировала увиденное Молчуном женщина. – Моя компания является основным поставщиком этих продуктов в города нашей планеты. Я, можно сказать, монополист в этом деле, но не душу мелких производителей, порой даже помогаю. У меня, мистер Олива, куча денег, положение, знакомства, но я, увы, не могу решить одну-единственную проблему.
– Я как раз здесь для этого, миссис…
– Мисс, – поправила Молчуна женщина. – Мисс Фелиция Делия Воронофф.
Фелиция подала руку Молчуну, он аккуратно её пожал и кивнул.
– Очень приятно, мисс Воронофф. А я, если честно, подумал, что глава «Нэйчерал Фуд» мужчина, видимо, из-за фамилии.
– Давайте неформально, – Фелиция улыбнулась. – Зовите меня по имени, а то когда ко мне обращаются мисс Воронофф, я чувствую себя на работе.
– Хорошо, – согласился Молчун.
– Итак, у меня проблема, мистер Олива. Некий Симон Филдс, владелец и по совместительству директор закрытой школы для девочек и учреждения для детей-сирот в Эль-Торонисе, совершил проступок, недостойный мужчины. Вернее, не проступок, а преступление, мистер Олива. Дело вот в чём. Два года назад у меня умерла горничная, Мария, которая проработала в моём доме сорок лет. Она для меня была как член семьи, да что там «как», она была частью моей семьи. У неё была дочь, которая покинула дом, едва ей исполнилось девятнадцать. В какой-то момент она вернулась, пожила у матери, но потом снова исчезла. Я не знала, но дочь моей горничной оставила той на попечение свою дочь. Девочка росла, а когда подошло время, моя горничная отдала её в одну из закрытых школ, не самую дешёвую, надо заметить. О существовании этого ребёнка я узнала только после скоропостижной смерти Марии и сочла своим долгом позаботиться о ребёнке. Когда мой врач осматривал девочку, оказалось, что та уже не девственница, и это в двенадцать лет! Я, естественно, расспросила девочку, и та мне рассказала, правда не сразу, что её изнасиловал директор Филдс.