А еще я опрашивал людей, получавших смертные приговоры. Результат тот же. Самое страшное для всех — ожидание приговора: пятнадцать или вышак? А потом: встать, суд идет, именем Российской Советской… к высшей мере наказания — расстрелу. Спрашивал прошедших через это: ну и как? Отвечали: воспринимается с облегчением; пошумишь для порядка, но быстро приходит успокоение. Эдуард Кузнецов: «Свое новое положение приговоренного к смерти осознаешь быстро и привыкаешь к этому легко». Сам я в камере смертников не сидел, смертный приговор получил заочно. Меня вызвали в британское министерство иностранных дел и передали пламенный привет от Военной коллегии Верховного суда СССР. Поделюсь впечатлением: ночь после приговора спал сладким сном и видел счастливые сны, наступило полное облегчение и спокойствие, которое сопутствует мне уже многие годы. В жизни моей с того момента исчезли многие заботы и страхи.
4
Ожидание смерти страшнее самой смерти. Потому Геринг за три часа до казни покончил с собой. Чтоб не ждать.
И Сталин, и сталинские суды знали, что сам приговор не так страшен, как ожидание. Например, судьба Николая Бухарина была предрешена Сталиным лично, и ни один судья не посмел бы возразить. Но! Сталинский суд «удалился на совещание» и «совещался» семь с половиной часов. А потом граждане судьи появились, и один из них долго-долго читал почти бесконечный приговор, перечисляя множество ненужных деталей. Ну а в конце — как принято: вышак. В зале вместо публики сидели товарищи в сером. Тридцать три года спустя один из них, теперь уже заслуженный ветеран, выступал у нас в академии. О суде он рассказывал весело: мол, талантлив был Верховный Режиссер, умел представления устраивать — комедия с вынесением приговора смотрелась лучше публичной порки…
И на войне так же. Спросите каждого фронтовика, и вам ответят: ждать страшно, а в бою страх проходит, ждешь боя как облегчения. Генерал-лейтенант артиллерии Г.Н. Ковтунов:
«Хотя это может показаться парадоксальным, мы ждали, когда противник перейдет к активным действиям» (ВИЖ. 1981. N 7. С. 58). Есть свидетельства нетерпения маршала Жукова перед началом Курской битвы: ему хотелось, чтобы кончилось ожидание и чтобы немцы нанесли удар. У Владимира Высоцкого все возможные переживания человека выражены в песнях, и это тоже: «Мы ждем атаки до тоски…»
Так говорят и солдаты, и офицеры, и генералы. Да не только генералы. Цитирую запись из дневника доктора Геббельса от 16 июня 1941 года. До начала германского вторжения остаются считанные дни. В высшем руководстве Германии — нервное ожидание: «Фюрер живет в неописуемом напряжении. Это всегда так, пока боевые действия не начались. Он говорит, что, как только битва начнется, он станет совершенно спокоен. Я это наблюдал бесчисленное количество раз».