После 1991 года архивы чуть-чуть приоткрылись, и исследователи получили доступ к тетрадям, в которых регистрировались посетители сталинского кабинета с 1927 по 1953 год. Выяснилось, что Сталин в первые дни войны работал, причем работал так, как мало кто на этой планете. Запись 21 июня 1941 года: «Последние вышли в 23.00». Но это вовсе не означает, что рабочий день Сталина завершился. После того как последние посетители вышли, он еще мог работать с документами сам, он вел телефонные разговоры, он работал не только в своем кабинете, но и в кремлевской квартире, и на дачах.
22 июня 1941 года прием посетителей начат Сталиным в 5.45. Он продолжался 11 часов без перерывов. Посетители: Молотов, Берия, Тимошенко, Мехлис, Жуков, Маленков, Микоян, Каганович, Ворошилов, Вышинский, Кузнецов, Димитров, Мануильский, Шапошников, Ватутин, Кулик…
Далее у Сталина на целую неделю — один сплошной рабочий день с перерывами. Прием посетителей начинается то в 3.20 ночи (23 июня), то в 1 час ночи (25 июня) и завершается ночами, то в 1.25 (24 июня), то в 2.40 (27 июня), то в 00.50 (28 июня). Прием посетителей продолжается по пять, шесть, двенадцать часов. Иногда рабочий день Сталина длится 24 часа с небольшими перерывами. Но повторяю — мы знаем только то, что в моменты перерывов в его кабинете нет посторонних. Но это еще не означает, что он в это время не работает.
А вот после этой недели в журнале регистрации посетителей два дня пропущены: 29 и 30 июня.
Хрущев рассказывал, что немцы напали, а Сталин испугался и убежал. Теперь выясняется, что после того, как немцы напали, Сталин работал семь дней на пределе человеческих возможностей и за этим пределом. А потом вдруг…
Если Сталин и боялся Гитлера, то после нападения он не мог испугаться еще больше. Выясняется, что он и не испугался в первый день войны, он работал, а в интенсивной работе забывается все. Эмоции отходят…
Если Сталин не испугался в первый момент, то мог ли он испугаться на восьмой день?
6
Загадка сталинского поведения в первые дни войны меня терзала давно. Разгадку я нашел в Третьяковской галерее. Можете со мной соглашаться, можете возражать, но лично меня найденный ответ удовлетворяет.
Итак, Третьяковка. Обычно я приходил к вечеру. Так повелось: в Бородинскую панораму поутру не пробиться. А за пару часов до закрытия…
И в Третьяковку тоже.
Я люблю второй этаж. Больше всего — пейзажи. Во мне не состоялся великий пейзажист. Сознавая загубленную потенцию, часами ревниво рассматриваю чужие холсты: осинки, березки, елочки. На каждом пейзаже местечко высматриваю, куда бы лучше противотанковую пушку всобачить. Чтоб скрыть ее напрочь от вражьего глаза.