Прощать ее никто не стал – просто не до того было. У одного из дракончиков началось что-то вроде истерики… Хирран, насмотревшись на беспорядочно пролетающих пожирателей, вдруг затрясся, ткнулся головой в землю и зарычал, тихо, но надрывно, так, что мы все вскинулись.
– Хиран, что?
– Все! – слыша и не слыша простонал тот. – Все! Солнце жизнедарящее, все было так просто! Так просто! А они не смогли! И все так…
– Хиран…
Он поднял голову, яростно-отчаянно посмотрел на плывущее мимо серое пятно, яростно дохнул в него всей силой огня и снова зажмурился, словно не мог видеть больше ни одного аррохи.
– Все наши, Орро! Все, кого мы знали! Никого не осталось…А можно было просто…
Все принялись утешать парнишку, про амулет напрочь позабыли.
Пока он вдруг не замер и не проговорил совсем другим голосом:
– Орро, узнаешь?
От неожиданности мы тоже застыли. И уставились туда, куда смотрел сам Хиран – на комки земли, сыпавшиеся из-под его лапы. Сначала я не поняла, в чем дело, а потом увидела, что комки не рассыпаются при ударе о землю.
Они исчезают.
– Транспортник! – радостно завопил Орро. И принялся разрывать землю, ища какой-то "проводник пути"…
Вот так мы нашли "драконье метро". Опытную модель грузового телепорта, недостроенную, но – невероятно! – работающую! И оказались тут. В лесу, всего в двух днях пути от побережья.
А сегодня приборчик, значит, ожил.
Саша! Наконец-то! Скорей, тебя тут ждут..
Ждут?
Рик!!!
Я чуть не ткнулась в несчастный амулет всей мордой. Он особого восторга не выразил – из серебряного плетения вместо нормальной речи донеслось какое-то зверское рычание вперемешку с непонятным завыванием…
– Рик?!
– Аарррррыыыыр…
– Рикке!
– …ашка! – донеслось из серебряной путаницы. – ..онец-то… Вы в …арядке?
– Папа! – обрадовалась я. – Да! Все в порядке! А у вас?
Амулет секунд пять переваривал сообщение, задумчиво завывая, а потом выдал:
– Что?
– Все нормально-о! А с вами все хорошо?
– Да… говори…олько…ри громче!
– Кто у вас рычит?
– Вертолет! Саш… у нас все нормально. Мама целует… Мы скоро… Но… – голос снова ушел в минус, растворившись в реве и вое. – …покой его! Он никого не… лушает… что он… ет, слепой? Объясни ему.
– Кто слепой?
Рев вдруг прекратился, голос отца стал четким и ясным:
– У него ожог лица, глаза тоже зацепило. Зрение пока не восстановилось, твой муж ничего не видит. Но упрямо рвется к вам. Настырный как… – отец попытался поискать сравнение, не нашел и возмущенно фыркнул. – Теперь я не удивляюсь, что он смог тебя захомутать. Ты…
Отец говорил что-то еще, и кажется, обо мне, но я не слышала. Будто ледяная вода заполнила меня, и в этом холоде перестало биться сердце.