— Конечно, простим, барон, — сказал Рон, поднимаясь из-за стола и сверля друга недовольным взглядом. — Я уже видел вашу коллекцию, покажите теперь ее тану. Быть может, это отвлечет его от мыслей о ранениях.
— Отвлечет, — согласился Сигмон, окончательно решивший завтра же утром отправиться в Волдер. — Спасибо, барон.
— Прошу за мной, — пригласил Нотхейм. — И, пожалуйста, ничему не удивляйтесь!
— Я постараюсь.
Рон только вздохнул, догадываясь, что и в кабинете основной удар гостеприимства барона ему придется взять на себя.
Кабинет оказался огромным залом, едва ли не больше того, где они обедали. Правда, он находился в подвале, так что низкие потолки нависали над головой, давили на плечи и делали кабинет похожим на каземат. У входа стоял массивный стол красного дерева, около него — простой комод и книжный шкаф. Пара кресел — массивных, под стать столу, — завершала облик кабинета барона. А дальше начиналось то, чему тан не смог подобрать названия.
От стола в глубь зала уходила истертая до дыр ковровая дорожка, давным-давно потерявшая цвет. Все остальное место занимали чучела. Их было не меньше сотни, и каждой искусный таксидермист придал особую позу. Это напоминало зверинец — огромный зверинец и одновременно звериное кладбище. Здесь встречались и рыси, и лоси, и медведи, и кабаны, а где-то в середине белела шкура горного льва. Коллекция барона оказалась самой большой из тех, что доводилось видеть Сигмону. Такое разнообразие удивило его, но вовсе не обрадовало. Он никогда не любил охоту, считая ее пустой тратой времени. Как и его отец, он предпочитал лишний раз посидеть за книжкой, набраться ума, а не совершенствоваться в убиении невинных тварей. Зверей он жалел. И сейчас, глядя на ряды мертвых тел, на эту покойницкую, пахнущую кладбищем, он испытал чувство, близкое к омерзению. Барон сильно его разочаровал.
Нотхейм, ничуть не беспокоясь о чувствах гостей, продолжал болтать с алхимиком о разных пустяках. Не прерывая беседы, он подошел к столу и взял со специальной подставки длинную трубку из белой глины. Мундштук у нее оказался длиной в локоть, не меньше. Широкая чаша была искусно сделана в виде замковой башни — на ней проступал каждый кирпичик, по бокам расположились окони а, а над ними устроился герб Нотхейма. Барон, продолжая разговор, открыл склянку с притертой крышкой и ловко набил трубку табаком. Потом поджег от свечи длинную щепку и прикурил. Из трубки повалил сизый дым, и по комнате пополз запах паленого дегтя. Сигмон удивленно поднял брови и только из вежливости не заткнул нос.