— Я знал, что Виуд тебя предаст. Это у него на лбу было написано — крупными буквами. К сожалению, мне хорошо знаком этот тип людей.
Сигмон поднял голову и взглянул прямо в глаза вампиру. В черных бездонных глазах тлел насмешливый огонек.
— Это потому, что я, — Сигмон запнулся, — чудовище? Такое же, как ты?
Виконт удивленно вскинул брови. Потом засмеялся в полный голос, запрокинул голову, выпуская веселье в ночное небо. Потом резко оборвал смех и взглянул на Сигмона. Тан отшатнулся: на него смотрело лицо вампира: длинные клыки до подбородка, глаза, горящие алым огнем, серая потрескавшаяся кожа.
— Это я, — чудовище, — прорычал виконт. — А ты — человек с толстой шкурой. Наивный и доверчивый юнец, вбивший себе в голову, что он не такой, как все.
— Я просто не похож на тебя, но тоже не человек. И я…
— Ты хоть раз задумывался о том, что делает чудовище чудовищем?
Риго подался вперед и сунул тану под нос отрубленную голову лавочника. Сигмон увидел закатившиеся глаза, слипшиеся от крови волосы, и зажал рукой рот, борясь с подступившим к горлу комком.
— Ты знаешь, почему его держали в военной тюрьме?
— Нет.
— Когда я следил за стражниками, то подслушал очень интересный разговор. Я подозревал нечто подобное, но правда оказалась даже хуже моих подозрений. Наш скромный лавочник был Вентским Душегубом. Его не зря держали рядом с нами. За последний месяц Виуд убил три десятка человек — по одному на каждый вечер. И никто не знает, скольких он убил раньше.
— О небо! Риго, это правда?
— Чистая правда. И знаешь, почему он убивал? Ему это нравилось. Просто нравилось.
— Лавочник — убийца?
— Смотри. Нет, не отворачивайся, смотри! Никаких клыков, никаких отметин… Я пью кровь раз в месяц, в ночь полной луны, чтобы сохранить силы, и моя жертва даже не всегда умирает. Так нужно, иначе от нестерпимой жажды я впаду в бешенство и учиню кровавую резню. Возможно, умру я, возможно, сотни людей. Одна жизнь в месяц. И то не всегда, порой мне удается сдерживаться. Но я, как обычно говорят, упырь. Это в моей природе, это мое проклятье. Так кто из нас чудовище?
— Я не знаю, — пробормотал Сигмон. — Он, наверно, просто сумасшедший.
— Просто? Ты знаешь, сколько в городе швали? Грабители, душегубы, насильники и прочий сброд. Сверяю тебя, за год они убивают намного больше людей, чем я или мои братья. Намного больше.
— Но дело не в числе! И убийство одного — Убийство!
— Верно. Но я не могу не убивать. Такова моя природа. У меня нет выбора. У них есть. Но они убивают.
— Но Риго! Это совсем не то!
— Смотри на эту падаль. Пятеро из его жертв — девочки лет десяти. Ему нравилось, понимаешь?