— Зато Борис Авдеевич — адвокат опытный! — обрадовался Максим появлению старшего коллеги.— Поможешь исковое заявление в суд составить?
Мыльников молча нажал на кнопку шахматных часов. Часы затикали.
— Час моего рабочего времени стоит сто долларов,— прокомментировал Мыльников.— Вас устраивает?..
Федор Ильич издал странный звук — примерно так крякает утка. С изумлением посмотрел сначала на Мыльникова, затем на Виригина. Слова вымолвить — не получилось.
— Борь, это тесть моего товарища по «убойному», Васи Рогова,— пояснил Максим.
— Так бы сразу и сказал!..— заговорил Мыльников уже без понтов и пафоса.— Своим мы бесплатно помогаем. Принцип важнее...
Он остановил тикающие часы. Федор Ильич вздохнул с облегчением. Виригин, честно сказать, тоже, — Так чем могу помочь?..— спросил адвокат.
— Вот, заявление в суд... Про лифт.
— Про лифт? Очень интересно...
Мыльников иронично глянул на Максима, но Федора Ильича стал слушать внимательно. Профессионал в любых условиях должен оставаться профессионалом.
* * *
Ольге, секретарше декана факультета Королева, пришлось отпаивать своего начальника валидолом. Узнав о том, что стряслось с Кощеевым, Королев схватился за сердце и рухнул на стул. В факультетской аптечке валидола не оказалось, пришлось бежать в канцелярию. В результате через десять минут весь институт знал, что Дмитрия Петровича убили в Летнем саду...
А декан по-прежнему сидел на стуле и не мог оторвать взгляда от размокшего паспорта Кощеева...
Любимов и Рогов, скорбно склонив головы, стояли рядом.
— Чудовищно! Просто немыслимо! — заговорил наконец Королев.— Ведь совсем недавно юбилей его отметили... Семьдесят пять лет. Три четверти века!..
— Сожалеем.
А что тут еще скажешь? Жизнь — штука злая. И такое понятное чужое горе — помеха розыску. Нужно спешить по горячим следам, а приходится вытирать слезы родственникам и знакомым...
— Дмитрий Петрович — старейший преподаватель вуза, участник войны, наша живая история. Я сам у него учился. Сохранил светлую голову, невзирая на возраст... У меня вот сердце уже... А Дмитрий Петрович здоровый был. Я думал, он до ста доживет... И дожил бы!
— Что он преподавал? — уточнил Рогов.
— Сопротивление материалов,— с горечью в голосе ответил Королев.— Сложнейший предмет. Студенты его не любят. Говорят: «Сопромуть». Я сам Кощееву, помнится, только со второго раза сдал. На четверку... Счастлив был!
— А как же он воевал... если тридцатого года рождения? — не понял Любимов.
— Пацаном в Ленобласти партизанил.
— Надо же,— покрутил головой Любимов. То есть он знал, конечно, что пацаны, если жизнь заставит, могут взять в руки оружие. И даже убивать. В войну это не было редкостью. Да и сейчас — в Чечне или там в Африке... Но все равно — всякий раз задумаешься.