— Это величайшая честь, — настойчиво подчеркивал суровый господин.
— Да, я понимаю. — Ногти стали чистыми, и Исхак принялся их грызть. — Величайшая.
Старика, очевидно, не совсем удовлетворил его ответ. Исхак решил, что он похож на стервятника, сердитого на потенциальную пищу за то, что она еще жива.
— Уже отправлены тысячи архивистов, скульпторов, художников, пиктографов, поэтов и драматургов. Десятки тысяч забракованы из-за недостатка педантичности и таланта, необходимого летописцам Великого Крестового Похода.
Исхак уклончиво хмыкнул, поощряя иерарха продолжать речь, а сам втайне пытался подсчитать, сколько существует артистических профессий, начинающихся на букву «П». Пейзажисты, пиктографы, поэты…
— Так что сам понимаешь, быть избранным… Ты должен радоваться, что тебе так повезло.
— А как насчет пародистов? — спросил Исхак.
— Я… Что?
— Нет, ничего. Забудь.
— Ну так вот. Я уверен, ты сознаешь тяжесть сложившейся ситуации. — Иерарх снова хищно улыбнулся.
Исхак тоже улыбнулся в ответ: глаза вспыхнули, слабое движение бровей намекало на очаровательно иронический оттенок и на мгновение блеснуло нужное для желаемого эффекта количество зубов. Но иерарх не был женщиной и не имел склонности к мужчинам, и его безразличие лишило Исхака его лучшего оружия.
— Мистер Кадин, — снова обратился к нему иерарх, — ты можешь отнестись к этому серьезно? Неужели ты предпочитаешь быть отправленным на Марс и закончить свои дни в качестве сервитора?
Этого он точно не хотел. Если уж дошло до выбора между традиционной формой наказания за совершенные преступления и полетом через половину Галактики на транспортном корабле в качестве летописца… Что ж, вариантов не много. Он не собирался провести остаток жизни лоботомированным службой исполнения наказаний.
Поэтому он постарался заверить иерарха, что воспринимает услышанное со всей серьезностью. В течение следующих двух часов он развивал мысль о страстном желании отправиться в межзвездное путешествие и о том, как тесно его любознательному характеру уживаться в ограниченном пространстве родных трущоб. Теперь наконец он сможет полететь к звездам, увидеть новые солнца, вести хронику продвижения человечества…
Лгать сквозь зубы.
Прожив тридцать пять лет, Исхак не получил никакого образования и справедливо полагал, что время от времени изобретает новые слова и неправильно произносит те, которые ему довелось прочесть. Но его уловка сработала. Через три дня его случайные заработки на портретах относительно состоятельных семейств улья и пиктах с мест преступления остались далеко позади, как и сама Терра, и куча дерьма, которой он считал свой родной улей.