— Хочешь драться, да? Тебе нельзя играть с нами. Ты ублюдок. Так говорит мой папа.
— Кто такой ублюдок? — спросил его Дэйви Гайгер.
— Разве ты не знаешь? — удивился Люк Стеббинс. — Это означает, что кто-то другой, а не его папа, какой-то грязный преступник, жулик по имени Вилл Мосби, сунул свою палку в дырку, откуда миссис Коул писает.
Когда Алекс бросился на более крупного мальчика, то получил болезненный удар в нос, отчего у него закапала кровь, а сам он шлепнулся на землю. Шаман наскочил на обидчика брата и получил такой удар по ушам, что кое-кто из других детей, совершенно запуганных Люком, отвернулся.
— Прекрати! Ему же больно! — закричала Рэйчел Гайгер, испепеляя его взглядом.
Обычно Люк слушал ее, изумленный тем, что в двенадцать лет у нее уже была грудь, но на этот раз он только усмехнулся.
— Он и так глухой. Никакого вреда его ушам не будет. Тупицы так смешно разговаривают, — весело добавил он, отвесив Шаману напоследок звонкую оплеуху. Если бы Шаман ей позволил, Рэйчел обняла бы и успокоила его. Братья, как они потом с ужасом вспоминали, сидели на земле и хором рыдали, а их одноклассники молча смотрели.
После обеда был урок музыки. На нем ученики разучивали мелодии и слова гимнов и псалмов — этот урок дети любили, потому что получали возможность отдохнуть от учебников. На это время мистер Байерс поручил глухому мальчику освободить от вчерашнего пепла ведро, стоявшее рядом с дровяной печью, и заполнить ящик для дров тяжелыми поленьями. Шаман решил, что ненавидит школу.
Именно Альма Шрёдер поделилась с Робом Джеем своим восхищением по поводу исповеди Сары, считая, что ему все прекрасно известно. Как только он выяснил подробности, они с Сарой поссорились. Да, он знал, как она мучается, и теперь чувствовал ее облегчение, но его ошеломило и обеспокоило то, что она рассказала чужим людям такие интимные подробности своей жизни, и не важно, болезненные или наоборот.
— Они вовсе не чужие, — возразила она. — Братья и сестры во Христе, которые разделили мою исповедь, — сказала она и добавила: мистер Перкинс сообщил им, что любой желающий покреститься ближайшей весной должен получить отпущение грехов. Она растерялась, выяснив, что Роб Джей не понимает таких простых вещей; лично ей все было предельно ясно.
Когда мальчики начали приходить домой из школы со следами побоев, Роб Джей заподозрил, что по крайней мере некоторые из ее братьев и сестер во Христе не преминули поделиться с посторонними исповедями, свидетелями которых они стали в церкви. Его сыновья держали рот на замке, ничем не объясняя происхождение синяков. Обсуждать с детьми мать было недопустимо. Роб при каждом удобном случае признавался ей в своей любви и восхищении. Но о драках он с сыновьями поговорил.