Ее горничная была просто счастлива вернуться в Дарем, и, похоже, лакей Лео отвечал на ее чувства. Будет ли его хозяин возражать, если Виола переманит слугу к себе?
Сразу после их приезда Нэнс побежала на чердак и сняла с балок тех самых Ивановых человечков. Обе пары оказались крепко переплетенными, что ее очень обнадежило. Виола завернула предметы гадания в тонкую бумагу и спрятала в ящик стола, чувствуя себя при этом невероятно глупо.
Две высохшие веточки, связанные вместе, соединились так, что составляли одно целое. Конечно, это было просто деревенское поверье, однако она не смогла заставить себя их выбросить, точно так же как и ее горничная.
Пчела медленно перебиралась с цветка на цветок, и ее неустанное жужжание служило контрастом ленивым движениям насекомого. Виола глубоко вздохнула и сосредоточилась на приятном ощущении — лучи солнца скользили по ее лицу. Она и не заметила, как задремала. Ее разбудил тихий смех лорда Леонидаса и шум, который подняла Пен, бросившись ей на грудь.
— Решили поднабраться сил? Прекрасно.
Его тонкие длинные пальцы ласкали собаку, трепля ее за уши. Пен всем весом навалилась на него.
Виола прикрыла зевок ладошкой.
— Мне необходимо было подышать свежим воздухом.
При виде Лео ее тело заныло от желания. Свет солнца, падавший на его щеки, высветил легкую тень от щетины, успевшей показаться на его щеках.
— В четырех стенах тяжко?
Она кивнула. Гораздо легче жить, если бы Лео не был так красив! Каждый раз это почему-то являлось для нее неожиданностью. Его зеленый глаз снова лучился весельем, чего она давно не видела. Темные длинные волосы рассыпались по плечам. Широкие плечи обтянула свежая белая рубашка.
Проклятие, она не хочет испытывать это нестерпимое желание!
Уголки губ Виолы невольно начали приподниматься, и она сдалась, хотя от улыбки ее не до конца зажившая нижняя губа заболела. Он обманщик, из-за него ее чуть было не убили… Но перед этим ласкающим взглядом устоять было невозможно.
Она просто распущенная дура. Это неоспоримый факт. И скорее всего такой и останемся, пока будет находиться рядом с Лео. Покинув Дарем, она, возможно, опомнится, но здесь — никогда! Догадывался ли он об этом, увозя ее из города? Безусловно!
Лео счел улыбку Виолы приглашением задержаться. После того как ее пытался похитить Чарлз, она стала высокомерной, сдержанной, раздраженной и резкой — какой угодно, только не приветливой и мягкой. И он не мог ее за это винить, хотя желание вернуть расположение этой упрямицы было настолько сильным, что никому он не пожелал бы подобное испытать.