— А есть что-то такое, что вы можете делать не задумываясь? Может, вы в детстве играли в какую-нибудь игру? Замахивались молотком для крокета? Били ракеткой по волану? Раскручивали каштан на веревочке?
Виола засмеялась, и лошадь пошла быстрее, переходя на легкую рысь. Она постаралась держать плечи прямо, без труда попав бедрами в нужный ритм.
— Вот видите! — воскликнул Лео с одобрением, ускоряя шаги, чтобы не отстать. — Чуть потяните поводья, и она снова перейдет на шаг.
Виола выполнила его указания, и, как он и обещал, Бузина снова стала двигаться медленнее.
— Это какое-то волшебство!
— Нет, просто навык, и вы только что усвоили первый урок. Однако давайте продолжим. Почему вы засмеялись, когда я мимоходом упомянул про каштаны на веревочке?
— Вы угадали. Все дети в нашей семье обожали эту игру. В деревне, где я жила в раннем детстве, рос огромный каштан. Для нас он был тем же, чем для вас садовый павильон вашей бабушки. Это был наш Шервудский лес, наша площадка для игр… И здесь вызревали самые крупные каштаны во всем Ноттингемшире.
— О, то есть ваше детство было наполнено эпическими баталиями?
Лео невольно представил себе Виолу в роли девицы Марианны, вооруженную большим каштаном на веревочке. А та в это время, чуть прибрав пальцами поводья, уверенно держалась в седле. Ей удалось взять самый сложный барьер — барьер страха, но вот блеск в ее глазах погас.
— Да, представьте себе. Постоянные сражения были для нашего семейства чем-то вроде хобби, — сказала Виола и плотно сжала чуть побелевшие губы.
Лео от досады скрипнул зубами. Ему не следовало задавать ей этот вопрос. Виола не из тех девиц легкого поведения, которые поднимаются из низов. И каким бы счастливым ни было ее детство, ясно, что в своем нынешнем положении она, конечно, оказалась из-за какого-то прискорбного события в ее биографии. И то, что ему хотелось бы узнать об этом побольше, хотя ему вообще не было до этого дела, следовало считать дурным знаком. Неравнодушие делало их милую идиллию слишком реальной — и слишком опасной.
— Разве этого нельзя сказать о большинстве семей? — проговорил Лео. — Ссоры братьев и сестер столь же естественны, как между кошками и собаками.
Ее грудь бурно вздымалась, и было заметно, как она старается справиться с собой. На щеке забилась жилка, выдавая какое-то очень сильное скрытое чувство.
— Я никогда не ссорилась с моими братьями. По крайней мере, относительно чего-то более серьезного, чем то, кто же победит в битве с каштанами.
Лео кивнул, постаравшись сделать вид, будто ее ответ закрыл тему этого разговора. Он был готов поставить на кон даже Дарем: она выросла в каком-то консервативном бастионе респектабельности, а потом изведала горечь падения.