— Тебе решать. Но я уже и так пропустил два года жизни моего сына. К тому же мой адвокат в Лондоне хотел бы услышать, собираюсь ли я передавать дело в суд.
Эти слова подействовали на нее словно ледяной душ. Она с вызовом посмотрела на него:
— Ты полагаешь, я вот так, не сходя с места, должна принять решение?
Алехандро изогнул черную бровь:
— Почему бы нет? Сомневаюсь, что ты провела много бессонных ночей, решая, стоит ли мне сообщать о рождении сына.
Джемайма покраснела. Она была рада вырваться из Испании. Она сожалела о своем неудачном браке и проплакала много ночей, во всем обвиняя только Алехандро. Но со временем ей пришлось признать, что и она сама допустила немало ошибок. Слишком много у нее было всяких секретов, и потом эта история с деньгами… К тому же она очень любила Альфи и могла понять, как многого лишила Алехандро, не сообщив ему о рождении сына…
— Я могла бы поехать в Испанию, но только на несколько недель, — сказала она.
— Настаивать, чтобы ты поселилась в Испании на всю жизнь, я понимаю, бесполезно? — горько усмехнулся он.
— Я не могу сейчас принять подобное решение! — возмутилась она. — Даже заключенным предоставляют время, чтобы они могли отказаться от своих слов… Ну… в крайнем случае я могла бы вернуться в Испанию, скажем, на три месяца. К тому же ты должен мне дать заверенное подтверждение, что не будешь пытаться взять опекунство над Альфи, пока мы будем в Испании, потому что там у тебя будет преимущество.
— То же преимущество, что будет у тебя, как у гражданки Англии, если подашь требование об опекунстве здесь, — сухо заметил Алехандро.
— Но у тебя есть и другие преимущества! К тому же, по правде говоря, я не думаю, что мы снова сможем жить вместе. — Скрестив на груди руки, она нервно ходила по комнате.
Алехандро хмуро наблюдал за ней.
— В моей семье никогда не было разводов, — наконец буркнул он.
— Этим нечего хвалиться. Мы не в Средние века живем. Люди не должны всю жизнь расплачиваться за свои ошибки.
— Ага. Получается, что за наши ошибки должен расплачиваться наш сын?
Джемайма застонала от отчаяния:
— Мы не можем сделать для него все идеальным.
— Нет, но мы обязаны сделать все возможное, даже если при этом нам самим придется чем-то пожертвовать, — заключил Алехандро.
— О боже! Ты только послушай себя — говоришь всегда с таким превосходством! Я тоже хочу лучшего для Альфи!
— Тем не менее тебе казалось нормальным воспитывать его без отца.
Ее лицо вспыхнуло.
— Если ты действительно хочешь лучшего для своего сына, ты должна вернуться в Испанию!
Это был самый настоящий шантаж. Моральный и эмоциональный. Он знал, на какую кнопку нажать. Он знал, как воздействовать на ее совесть.