— А почему их не снабдили нормальным оружием? — удивился Нижегородский. — Я имею в виду этих ребят из Сараева.
— А зачем? — пожал плечами Каратаев. — Когда к любому царю или герцогу можно свободно подойти почти вплотную, нет никакой необходимости в мощной пушке или снайперской винтовке. Как нет необходимости и в профессиональных киллерах. Между прочим, пистолет Принципа (не будь нашего вмешательства) отдадут на хранение некоему Пантигаму, священнику-иезуиту, который в настоящий момент является духовником Фердинанда и Софии. От нас с тобой зависит, чтобы через несколько дней он не прочел им отходную. После смерти Пантигама в двадцать шестом этот «браунинг» с заводским номером 19074 должен надолго затеряться и быть обнаруженным лишь через девяносто лет после убийства.
При этих словах Каратаев машинально записал на листке с планом пять названных им цифр, обведя их рамкой.
— Но мы снова отвлеклись, — пробурчал он. — Теперь сосредоточься и постарайся все запомнить.
— Я весь внимание, — подобрался Вадим.
Каратаев пристально посмотрел на товарища, на шкафчик, где за стеклянной дверцей позвякивала почти пустая бутылка, покачал головой и продолжил:
— Так вот, двадцать седьмого вечером Фердинанд вернется из Тарчина в гостиницу в Илидже. Он будет чрезвычайно доволен завершившимися маневрами и тем приемом, который ему оказали в войсках. Они поужинают в небольшом ресторане, обмениваясь приятными впечатлениями последних дней. «Я начинаю любить Боснию», — скажет он. «Как мил этот чудесный народ», — будет вторить ему его расстроганная супруга. Ты чего там записываешь? — удивился Каратаев.
— Я конспектирую.
— Не валяй дурака, Нижегородский. Впрочем, изволь, я буду краток. Утром двадцать восьмого, позавтракав и отстояв мессу, они усядутся на открытой веранде просматривать свежую прессу.
— А ты в курсе, что Джеку Джонсону присудили победу? — не удержался Вадим, но тут же спохватился: — Извини, это я по поводу прессы. Продолжай, пожалуйста.
— В курсе, — повернулся к нему раздраженный Каратаев. — Говорят, седьмой раунд был великолепен. А в Одессе погиб знаменитый слон Ямбо, чем, если верить «Пти Паризьен», поверг в траур всю Россию, — язвительно добавил он, постукивая карандашом по столу. — А в парижском борделе студент застрелил сутенера, а потом выпрыгнул с балкона третьего этажа и упал прямо на полицейского. Оба теперь в больнице на соседних койках. И все эти события мы могли бы обсудить еще месяц назад, так как я знал о них заранее. Мы будем, наконец, работать?
Нижегородский сделал успокаивающий жест рукой и изобразил на лице внимание школяра-хорошиста.