4 января 1881 г. император сделал следующую запись в своем дневнике: «Лорис-Меликов советует учредить редакционные комиссии, наподобие тех, что в 1858 г. занимались разработкой крестьянского вопроса… по возможности устранив от участия в них представителей дворянства». Тон этой записи был спокойным, поскольку ссылка на работы, которые привели к освобождению крестьян, не могла не ободрить императора. Он сознавал, что ему удалось удачно провести реформу, которая вызывала страх у всех его предшественников и которая начиная с 1861 г., бесспорно, обеспечила ему славу. В то же время Лорис-Меликов предостерегал Александра от излишнего оптимизма относительно кажущегося спокойствия, воцарившегося в обществе. Он подчеркивал, что это спокойствие было выжидательной паузой, которая, если на нее купиться, в будущем приведет к новому подъему революционной деятельности.
Лорис-Меликову одновременно приходилось бороться против враждебного отношения, которое наследник, поддерживаемый Победоносцевым, проявлял в отношении самой идеи проведения конституционной по своему духу реформы. Вместе с наследником весь клан Аничкова дворца — его резиденции, вокруг которой группировалась значительная часть императорской фамилии, — еще более сплотился под воздействием скрытого недовольства, вызванного женитьбой императора, неприкрытой антипатии по отношению к его новой супруге, а также беспокойства по поводу предстоящих изменений в политической системе. Несмотря на щедро расточаемые Лорис-Меликовым призывы сохранять спокойствие, все понимали, — и Победоносцев старался донести до них эту мысль, — что реформа открывала путь для введения хотя и ограниченной, но все же конституционной практики, что по сути означало окончательный и бесповоротный шаг в сторону скорого принятия конституции. Все также знали, что, сколь бы ограниченный характер не носили эти меры, они тем не менее поощряли развитие настоящей политической жизни с появлением в скором будущем политических партий.
В записке, переданной императору в 1879 г., уже упоминавшийся выше дипломат Татаринов проводил мысль о благо-разумности движения в избранном направлении, намечая при этом последствия, — хотя прямо об этом не говорилось, — вытекавшие из предшествовавших преобразований: «Создавая местные учреждения — земства, — император соблаговолил, чтобы его подданные участвовали в управлении местными делами; в определенной мере их участие в управлении общими делами империи является логичным следствием развития провинциальных институтов. Для достижения этой цели России, к счастью, нет необходимости заимствовать неустойчивые и основанные на взаимном недоверии соглашения между народом и монархом, известные под общим названием конституции. Достаточно будет прислать от каждого земского собрания одного выборного для участия в работе Государственного совета. Кроме того, потребуется точно определить и расширить законодательные полномочия совета».