Фамилия у перебежчика — Колесин, зовут его Юрием Александровичем, а читать и писать он умеет не хуже меня, так что затею Макарыча читать ему книжки пришлось тут же похоронить.
Встретил меня Колесин вначале не слишком радостно, но, как сказал бы папа, в общем благожелательно. Он пожаловался на скуку, на своё вынужденное затворничество, а когда узнал, что я буду находиться при нём почти неотлучно, с благодарностью пожал мне руку. Заметив, что я с любопытством рассматриваю его английский френч, висящий на спинке стула, пояснил мне, что таких френчей сейчас в дутовской армии очень много, — интенданты получили их от союзников ещё в шестнадцатом году и забили ими все оренбургские вещевые склады. Потом он коротко рассказал о себе.
По образованию Колесин инженер-химик, до войны работал в Петрограде на одном из заводов, а в пятнадцатом году был призван в армию и после окончания школы прапорщиков попал на фронт. После демобилизации поехал в Оренбург к тётке, чтобы раздобыть здесь продуктов, но был мобилизован в армию Дутова. Как только представилась возможность, а представилась она на море во время преследования катером двух наших шхун, он похитил моторную лодку и перешёл к красным.
Признаться, его очень удивил мой возраст.
— Неужели красные детей мобилизуют? — спросил он и улыбнулся как-то странно, то ли с сожалением, то ли с издёвкой.
Но я сказал, что я вовсе не мобилизованный, что я доброволец и что вообще красные никого не мобилизуют, а люди идут к ним своей волей. И тут он почувствовал, что я обиделся, и стал извиняться и ещё сказал, что он меня очень хорошо понимает, потому что сам доброволец, а ещё больше понимает, как интеллигентный человек интеллигентного человека.
На том и закончилась наша первая беседа. Я сказал, что мне необходимо быть на палубе, а ему посоветовал поспать немного, потому что к вечеру мы придём к полуострову Бузачи, там начнётся выгрузка.
— Ну, как твой хворый? — спросил меня Макарыч, как только я поднялся на капитанский мостик. Я коротко передал содержание нашего разговора. — Ну, ну, — неопределённо буркнул Макарыч, — прапорщик, говоришь? Это хорошо… Если этот твой Колесин не брешет про себя, так буду просить Джангильдина, чтобы направил его к нам, во взвод разведки. Человек, побывавший у Дутова, нам сильно может Пригодиться.
— Ему можно сказать об этом?
— Кому? Джангильдину?
— Да нет, Колесину.
— А что, скажи… Тут, Мишук, в прятки играть не приходится. В камеру предварительного заключения я его всё равно не посажу: нет у меня такой камеры, а расстрелять, в случае чего, всегда успеем — кругом пустыня, не сбежит.