— Выходит, эта пустыня не такая уж пустынная.
— Что? Где… — заворочался Колесин.
— Огни Мишко видел, на востоке.
Колесин приподнялся, стряхнул песок с колен.
— На востоке, — подтвердил Миша.
— Много огней?
— Десятка два насчитал.
— Может быть, нам подмога с Челкара вышла? — предположил Кравченко.
— Всё может быть, прекрасная маркиза, — замурлыкал Колесин, — всё может быть, всё может быть… Послушайте, товарищ начальник…
— Ну.
— Разведать нужно эти огонёчки. Если не возражаете, я мигом обернусь.
— Возражаю.
— Но почему? Вы мне не доверяете? — В голосе Колесина сквозила обида. — Если я сказал шутя что-то неприятное для вас, так это же не значит… Товарищ Джангильдин мне доверяет, товарищ Степанишин тоже. Не правда ли, мой юный друг?
— Правда, — не очень уверенно пробормотал Миша.
— Ну хорошо, — решился Кравченко. — Поедете вдвоём. Я останусь здесь. Старший — Рябинин. И смотри мне, Мишко… Осторожненько подкрадитесь с подветренной стороны, чтоб собаки не учуяли, и присмотритесь там аккуратненько, что и к чему. Если влипнете — два выстрела.
— Если влипнем, — захихикал Колесин, — то двумя выстрелами не обойдётся.
— Ну, ладно, Маркиза, — прикрикнул Кравченко. — Раз дают тебе боевой приказ, так слушай и сполняй. Ни черта дисциплины не знаешь, а ещё прапорщик называется.
Колесин подошёл к своему жеребцу, подтянул подпругу, перекинул винтовку за спину.
— Вы готовы, товарищ старший? Очень хорошо. Тогда с богом.
Часа через два Колесин и Рябинин почти вплотную подошли к неведомым огням. Оставив лошадей за барханом, они тихонько выползли на гребень и увидели перед собой бивуак. Возле костров ходили вооружённые люди и лошади. Миша принялся считать людей, дошёл до двадцати шести и сбился. Кто такие? Откуда? По силуэтам определить что— либо было совершенно невозможно. Ветер дул разведчикам в лицо, но обрывки разговоров сюда не долетали.
— Нужно подползти поближе, — предложил Миша. — Вы побудьте здесь, Юрий Александрович…
— А может быть, я?
— Нет. Я пониже вас, меня не заметят. Да и рука у вас не совсем зажила.
— Ну что же, резонно, юноша, — легко согласился Колесин. — Только уж вы там не задерживайтесь.
Миша сдвинул кобуру на бедро и тихо пополз вниз с бархана. Продравшись сквозь заросли колючки, он притаился под кустом тамариска метрах в пятнадцати — двадцати от ближайшего костра и стал наблюдать.
Первое, что увидел разведчик, был большой казан, в котором киргизы обычно варят бешбармак. Котёл лизали языки пламени, дух сытого варева, щекоча ноздри, расползался по пустыне. Возле костра — двое. Накинув шинели на плечи, они сидели на корточках и ворошили в костре длинными палками узловатые ветки саксаула. Оба были в фуражках, сдвинутых на висок, а из-под фуражек чёрными фонтанами выбивались кудрявые казацкие чубы. На фуражках сияли кокарды, на плечах зеленели погоны…