"А сколько сопряженных пар можно создать за один раз?"
"Несколько десятков. Сотня пар эту уже, наверное, предел даже для меня. В день не больше двух заходов, иначе отупеешь, а вскоре сойдешь с ума. Вот и считай".
По дороге в Москву, Саша заглянул к Ольге Пантелеевне.
- Чего приперся? Я ж тебя просила, не приходи, я сама. Хочешь, чтоб про нас болтать начали? Тогда уже не приеду.
Ольга Пантелеевна, как и обещала, иногда заезжала к одинокому мужчинке помочь по хозяйству. Не часто, но раз в неделю выбиралась. С хозяйством особо не получалось, но скрасить одиночество, унять тоску и печаль помогала. С ней было легко, радостно и чуть-чуть грустно. Как с каждой хорошей и умной женщиной...
- Быстрее бы твоя жена приезжала. А то привыкну к тебе, тогда беда... - сказала ему в последнюю встречу, серьезно глядя в глаза.
Муж ее выпивал и в последние годы обращал на нее мало внимания. Но на предложение Саши, кардинально отвадить мужика от спиртного, ответила категорическим отказом.
- Мой, меру знает. И как выпьет - веселый становится. А вот у Ленки Сотниковой мужика, того бы надо было. Совсем синий стал и злой как собака.
- Так скажи ей, я помогу.
- Ага, скажи... она сразу поймет, что ты меня окучиваешь по чуть-чуть и моему настучит. Она, сучка, уже давно при каждом удобном случае ему в штаны лезет, когда меня рядом нет. Думает, я не знаю ничего. Ты уже сам как-нибудь к ней подойди.
В силу этих и других обстоятельств, а также своей занятости, попрактиковаться в кодировании односельчан, Александру пока не удавалось.
- Я к тебе на минутку. По делу. У вас в селе несколько домов пустых стоит. Не знаешь, кто их продает? Если сможешь, достань телефон.
- А ты что еще один дом покупать надумал?
- Племянницы мои ко мне переехать хотят. Надо бы поселить где-то.
- На молоденьких потянуло. Ну ты и кобелина. Пятый дом от меня с левой стороны. Степана Козина спросишь. Он мать к себе забрал, а дом уже полгода продать не может.
- Спасибо на добром слове. Не забывай соседа.
- Рада бы забыть...
* * *
Он стоял над трупами ребят и смотрел на окровавленные салфетки, нелепыми, красно-белыми, квадратными панамками прикрывающие их головы.
"Я найду тебя, сука, найду и убью, найду и убью", - в который раз повторял он как заклинание, сдерживая охватившую его ярость.
"Не говори гоп, пока не перепрыгнешь", - прозвучал в его голове чужой голос. Прозвучало это без насмешки, скорее с легкой грустью.
Марат испугано оглянулся. Он был по-прежнему один в комнате. Достав сигареты, вышел на балкон и со злости сплюнул.