Ну вот!
Она вздрогнула.
Опять этот грохот, словно где-то захлопнулась дверь. Девочка даже почувствовала вибрации, охватившие здание. Она открылась этому звуку, дала ему откликнуться в своем сознании, вслушиваясь в мельчайшие его переливы. Слышались ли в грохоте голоса? Может быть, голоса других детей? Возможно, этот человек похитил и других детей и привез их сюда? И эти дети пытаются достучаться до нее! Это не дверь захлопнулась, это кто-то стучит чем-то тяжелым в стену!
Эта мысль горячей волной прошла по телу Сары, оставив после себя чувство счастья. В ней вновь укрепились сила и вера в то, что все будет хорошо.
— Я тут! — закричала она.
Девочка так долго молчала, что теперь ее голос звучал едва слышно, срываясь в хрип. Откашлявшись, она попыталась еще раз:
— Я тут! Меня кто-нибудь слышит? Я тут, внутри!
Уже лучше. Громче. И все же Саре казалось, что голос не выходит за пределы этой комнаты. Тут не было эха, как всегда бывает, когда кричишь в закрытом помещении. Словно стены поглощали все звуки. «Это Ничто. Ничто пожирает твой голос… Чепуха! Не будь дурочкой!»
Все дело, несомненно, в слишком толстых стенах. В темницах стены всегда прочные. Вот почему дети стучат! Они уже давно поняли, что не докричатся до нее, и потому начали колотить в стену!
Сара лихорадочно вскочила с кровати. При этом она ударилась спиной, но даже не обратила на это внимание. Звуки! Ей нужно шуметь погромче! Девочка провела кончиками пальцев по полу. Чашка! Где же чашка? Тот человек принес ей в комнату чашку с молоком. Он настаивал на том, чтобы она выпила все до дна. «Тебе нужно пить молоко, слышишь, много молока, иначе ты умрешь», — говорил он ей.
Где же эта дурацкая чашка?!
Она не могла ее так далеко пос…
Вот она!
Сара покрепче сжала ручку, поднялась и на ощупь пошла по комнате. Где-то тут должна быть дверь. Если память ей не изменяла, дверь была металлической, по крайней мере, она издавала характерный звук, когда он входил в комнату. Если постучать в дверь чашкой, другие дети ее услышат!
Дойдя до стены, Сара направилась к двери. Стена была прохладной и немного шершавой, наверное, крашеной, без обоев. Где же дверь? Встав с кровати, девочка пошла прямиком к двери. Хотя… Нет, вот черт! Пока Сара искала чашку, она повернулась и теперь двигалась в другом направлении. Дверь могла быть где угодно.
— Погодите, я сейчас, — тихо сказала она самой себе, чувствуя, как слезы наворачиваются ей на глаза. Но сейчас нельзя было плакать…
Дойдя до угла комнаты, Сара прислушалась. Дети еще стучат? Или они уже махнули на нее рукой, потому что она не ответила? Девочка напряженно вслушивалась в тишину, но звуков не было.