— Добрый вечер. Разрешите войти, — четко, по-военному на русском языке сказал подвыпивший Цанка.
Девушка оценивающе, бегло осмотрела гостя, задержала взгляд на модных штиблетах.
— Да-да, входите, — робко ответила она, также по-русски, а потом на чеченском добавила: — Вы чеченец?
— Да.
— Пусть и Ваш вечер будет добрым, — уже на чеченском языке сказала Мадлена, и, как показалось Цанке, она по-девичьи засмущалась и даже, к удовольствию гостя, вся зарделась.
При этом она встала в полный рост и в маленькой комнате они оказались совсем рядом. Цанка почувствовал аромат ее запаха, любовался ее большими светло-карими глазами, сочными, чуть вздутыми в капризе губками, вздернутым вверх носиком. Взглядом Цанка прошелся по длинной, с продольными подушечками шее, заманчиво приоткрытой белоснежной груди. От этого открытого просмотра девица еще более смутилась, красивой маленькой ручкой артистическим жестом прикрыла вырез платья. Так молча они простояли несколько секунд, Цанка не знал с чего начать, и вдруг дверь широко раскрылась и в гримерную влетел Магомедалиев.
— Лисеночек мой, моя ласточка, ты просто талант, — еще из коридора говорил он ласковым, шепелявым голосом, потом, увидев в комнате мужчину, резко встрепенулся, оторвал речь. — Ой! — воскликнул он, осматривая щегольский вид незнакомца. Оценив костюм посетителя, Магомедалиев принял серьезный вид, выпрямился, подал руку.
— Магомедалиев Ахмед Якубович.
— Арачаев Цанка Алдумович, — мгновенно ответил Цанка, пожимая толстую кисть.
— Где-то я Вас видел, — сказал Магомедалиев, при этом говорил только на русском языке. — Вы не в профсоюзе работали?
— Нет, я односельчанин Вашего зятя Курто, и бывал несколько раз у Вас.
— А-а-а, — ударил себя по лбу Ахмед Якубович, — вспомнил, вспомнил… Ну как же — герой финской войны. А в Отечественную воевали?
— С первого дня и до июня сорок четвертого.
— Какого звания?
— Капитан.
Магомедалиев понимающе мотнул головой, еще раз осмотрел Цанка, так же, как и Мадлена, остановил взгляд на обуви.
— Вы сейчас где живете? — спросил он, поднимая свои влажные черные глаза.
— В Чиили, Кзыл-Ординской области.
— Кем работаете?
— Заместителем управляющего водхоза.
— Понятно, понятно, — кивнул головой Ахмед Якубович, — вода здесь всё, это — богатство.
Наступила неловкая пауза. Цанка в упор наблюдал за лоснящимся, холеным лицом Магомедалиева, за его ухоженной прической, аккуратно подстриженными черными усами.
— А где Курто? — нарушил молчание Арачаев.
— Ой, мой друг, даже не знаю, даже не знаю, — развел руками озабоченно Магомедалиев. — Тоже был на фронте, потом этот бардак… Ну сам видишь… — потом вдруг улыбнулся с натугой и перевел разговор в другую плоскость. — А Вы видели, — он снова перешел на «Вы», — как пела Мадлена? Просто очаровательно! А ведь это дебют!.. Я сам нашел в ней этот природный дар… Молодец! — он обернулся к девушке. — Молодец!.. Ну готовься, минут через десять твой выход… Ну, рад был Вас видеть, — он вновь обращался к Арачаеву, — до встречи.