— Надо бы, — вдруг, жестко, не своим, а металлическим голосом ответила Аврора, поднимая голову и в упор глядя на директора: — А кинула ваши деньги.
— Три тысячи! — отпрянул Цанаев. — Зачем?
— Честно? — она отвела взгляд, надолго уставилась в окно, как раз в ту сторону был ее дом. — Может, вы знаете, мои братья воевали… Сейчас их нарекли НВФ — боевики-бандиты. Но они никого не грабили, не насиловали, на мой взгляд, Родину защищали… Теперь их нет. Остались отец и два ребенка — племянники. Вы их видели — инвалиды, — тут она надолго замолчала, а директор, думая, что Аврора вот-вот заплачет, потянулся было к графину с водой, но она так же жестко продолжила. — Этот усатый чекист-чеченец сообщил, что есть решение истребить всех Таусовых мужского рода.
— Детей? Инвалида? — вырвалось у Цанаева, и он сел от какого-то появившегося бессилия в ногах.
— Да, — продолжила Аврора. — И как спасение, потребовал выкуп.
— Три тысячи долларов?
— Вначале требовал десять… Сошлись на шести. Три я отдала. Еще три — ваши.
— Вот так торг! — выдал Цанаев. — Ужас!.. Я сообщу Главе.
— Прошу вас, — мягче стал голос Таусовой, — никому ничего не говорите. Не впутывайтесь в эту грязь.
— Да как так можно?! — вновь Цанаев встал.
— Пожалуйста, не говорите, — Аврора тоже встала. — Я думаю, все все знают. Ничего поделать не могут — для того и война.
— Да, — не смог не согласиться Цанаев, и тут же спросил: — А чей этот дом?
— Это дом русских. Моей знакомой, они сейчас в Москве.
Вновь наступила тягучая пауза, которую нарушила Аврора:
— Мне уволиться?
— Позови завхоза, — распорядился директор, и когда Аврора с ним вернулась, Цанаев обратился к завхозу. — По резиновой трубе от нашего института проведи газ в дом Авроры, тут недалеко.
— Это невозможно, — воспротивился завхоз, — это запрещено. Нас накажут. Гособъект…
— Замолчи, — жестко перебил директор, — бомбить можно, а газ инвалидам провести нельзя?! Выполняй приказ! А если не можешь, увольняйся… Постой! Еще и воду в их дом проведи: на все срок — три дня. Исполняй!
— Гал Аладович, неужели?.. — когда завхоз вышел, Аврора с широко раскрытыми глазами уставилась на директора. — Это нам?.. Как мне вас благодарить?
— Выйди на работу, дел много, — ответил Цанаев.
* * *
В институте, действительно, дел с годами все больше и больше. В Москве, в Российской академии наук, что финансирует деятельность НИИ, требуют науку. А какая наука может быть среди войны? Так, по гуманитарным отраслям кое-что есть, и то все местечкового формата, а по техническим, тем более естественным, наукам — почти полный провал, потому что отсутствует лабораторно-экспериментальная база, без оборудования опыты не проведешь. А как физик, Цанаев, в первую очередь, отвечает за естественные науки. Он просит в Москве деньги хотя бы на простейшее научное оборудование, а ему отвечают: у вас естественные науки не развиты.