— Какие цветы! — Аврора прильнула к букету, и тут же опечалилась: — Вы снова выпили.
— Нет-нет, это лекарства на спирту.
Аврора сделала вид, что поверила. От кафе она сперва отказалась, хотела погулять. Но Цанаев выдумал — нагрузки ему противопоказаны, да и погода пасмурная. Зашли в небольшое, уютное кафе в центре Москвы. Они были рады, счастливы от встречи, и не могли, и не хотели это скрывать. И, вспоминая работу в Грозном, обсуждали только радостные моменты. Но их было немного, только научные гранты, и сейчас Аврора работает по гранту в Норвегии:
— Мне просто повезло, — рассказывает она, — никто не мог и не хотел работать над данным экспериментом.
— Это как в армии, — перебил Цанаев. — Бедный солдат хвастал: никто не копал окопы лучше, чем я, и никому не поручали окопы копать.
— Ха-ха, где-то так. Но я все равно очень счастлива… Понимаете, написала по памяти письмо, а они тут же пригласили… Жалко только, что последний грант. Тему из-за вредности могут закрыть. Но я потом за докторскую возьмусь. А там, как Бог даст.
— А как племянники? — Цанаев вернул ее память в Грозный, и она явно опечалилась.
— Вроде, нормально. Я им новую квартиру сняла. Деньги послала… Нормально, — тяжело вздохнула. — А как у вас дела?
Цанаев рассказал все, как есть: картина весьма печальная. Настроение у обоих испортилось. В таком состоянии они и расстались у метро, как будто нет меж ними близости, тем более, любви.
Какую-то личную убогость, никчемность и страшное одиночество ощутил Цанаев в тот день. Он понимал, что не надо было рассказывать Авроре о проблемах своих. У нее и так забот хватает. А он мужчина — и плакаться.
Единственным спасением была семья, дети. Он поехал домой. Жена не ворчит, но и не разговаривает, даже не справилась о здоровье, чай не налила. И дети с ним пообщались как бы по протоколу.
Это была безысходность, от которой у него лишь одно спасение: купить водку — и в общагу.
Он спал, когда зазвонил телефон: Аврора — единственная искорка в жизни.
— Гал Аладович, вы… — она не сказала «пьяны», лишь сделала паузу и чуть погодя: — Я перенесла вылет. Я завтра увижу вас?
На следующий день в том же кафе они вновь встретились. Радость встречи, конечно же, есть, но более чувствуется некая напряженность.
— Гал Аладович, вы можете мне помочь?
— Я? — даже самому себе он жалок, а этот вопрос — словно пытка. — Чем я могу помочь? — рука у него дрожит, глаза увлажнились. — Я никому ничем помочь не могу. Вот до чего дожил.
— Гал Аладович, — улыбается Аврора, — вы всемирно известный ученый, помогите мне, — он молчит, а она мягким вкрадчивым голосом. — Дело в том, что мы и над прежними грантами вместе работали. Мне и сейчас для веса и солидности нужен коллега-руко-водитель, известный профессор. Вот я и прошу вас о помощи и сотрудничестве.