Но было поздно. Пропало всё - и золото, и капитан Генри, и чудесный остров.
Лампочка под потолком горела просто и понятно, как всякая электрическая лампочка в тёмную зимнюю ночь. В темноте окон вспыхивали и передвигались фосфорические полосы прожекторов. Стёкла сотрясались и звенели от проезжавших на улице грузовиков.
Тишина жужжала в ушах, и тяжёлое страшное ожидание чего-то заставляло напрягаться все мои нервы.
Я в смятенье смотрел на полуоткрытую дверь и ждал того, кто должен был войти. О, если бы это был мой добрый старый капитан, сэр Генри! Он избавил бы меня от тяжести и напряжения, он увёз бы меня на своём бриге на чудесный Остров Золотого Песка, по пламенной синеве моря.
И вот в коридоре зазвучали шаги. Я с трудом поднял голову с подушки. Дверь распахнулась, и в палату вошёл деловой походкой чёрт. Это был очень приличный, приятный чёрт в чёрном сюртуке и белых манжетах. Он улыбался. Ужас охватил меня.
- Сэр Генри! Сэр Генри, сюда, на помощь! - закричал я и выстрелил в черта из кольта, с которым не расставался никогда: ни наяву, ни в бреду. Чёрт ловко увернулся от пули и обратился доктором.
...В палату ворвалась сиделка...
Вокруг меня и в меня хлынул звон, грохот и смятенье. И чей-то знакомый и незнакомый, страшно далёкий и маленький (как за стеной) голос сказал то ужасное, короткое и единственное слово, смысл которого для меня был тёмен, но совершенно и навсегда непоправим.
1920