— Но ведь Деточкин бескорыстен!
— Ни один нормальный человек, — перебил Согрешилин, — не станет возвращать деньги. Это нетипично!
— И поэтому, — обольстительно улыбнулась хорошенькая женщина, — совершенно непонятно, ради чего написана ваша повесть?
— Как непонятно?! — хором завопили авторы. — Повесть направлена против семицветовых! Против того, что они существуют в нашей стране! Против всяческого примирения с ними! А сюжетная линия Деточкина — это же литературный прием, юмористический ход. Повесть-то все-таки юмористическая, можно даже сказать сатирическая…
При слове «сатирическая» наступило неловкое молчание. Обсуждение зашло в тупик.
Никто не хотел одобрять повесть. Все знали, что не одобрять — безопасней. За это «не» еще никого никогда не наказывали! Но не одобрять в письменной форме тоже как-то не хотелось, Все-таки документ!
— Родные мои! — вдруг нашелся Согрешилин. — Я вообще не понимаю, почему мы обсуждаем незаконченную вещь? Посадят авторы Деточкина в тюрьму или нет? Пусть они решат его участь, тогда мы возобновим обсуждение.
— Деточкина надо посадить! — указал заместитель начальника управления.
— Молодец! — согласился Стулов.
— Деточкина не следует сажать! — категорически возразил другой заместитель.
— Молодец! — снова согласился Стулов.
Положение авторов стало безвыходным.
В этот момент дверь распахнулась. В сопровождении конвоиров в помещение Высшего художественного совета вошел герой повести.
— Молодец| — по-детски обрадовался Стулов при виде Юрия Ивановича. — Я тебя знаю!
Деточкин не без улыбки познакомился с авторами и объявил всем собравшимся:
— Мне надоело ждать! Меня не волнует, что станет с повестью! Меня волнует, что будет со мной?
— Пусть решают авторы! Мы не навязываем свою точку зрения! — подытожил С. И. Стулов.
— Будем выкручиваться! — пообещали авторы, которые к этому привыкли.
Обсуждение пошло им на пользу, и они написали «Счастливый эпилог».
Прошло время. Неизвестно сколько. Но, вероятно, немного…
По улице шел Деточкин без охраны.
Он направился к телефонной будке, зашел в нее и набрал свой домашний номер.
— Мама, это я! — нежно сказал Деточкин.
— Ты откуда звонишь, из тюрьмы? — удивилась мама.
— Нет, из автомата. Меня выпустили…
— Наверно, ты им надоел! — сказала мама, скрывая радость.
Потом Деточкин позвонил Подберезовикову.
— Привет! — сказал Деточкин.
— Привет! — отозвался Максим, узнав друга по голосу.
— Как дела? — спросил Деточкин.
— Нормально! — откликнулся Максим.
— До встречи! — сказал Деточкин.
— До скорой! — поправил его Максим.
Несколько минут спустя сутулая фигура уже маячила на троллейбусной остановке. Когда подошел родимый троллейбус Юрий Иванович засуетился. Он обошел машину кругом и, сдернув с головы кепку, заглянул в окошко водителя: