— Вы его знаете? — спросил Томас.
— Мой аспирант. Позвольте вас познакомить.
— Право, мне пора идти, — сказал Найт, вставая.
— Хотя бы допейте свое пиво. — Джулия улыбнулась.
— Не буду с этим спорить.
Сев на место, он отхлебнул глоток «Хонкерса». Когда Томас поставил кружку на стойку, парень уже стоял рядом. Только сейчас Найт разглядел, что на самом деле тому лет двадцать пять. Он уже начал лысеть и носил козлиную бородку, какие любят только аспиранты и игроки в бейсбол.
— Томас, это Чад Эверетт, — сказала Джулия. — Он пишет у меня докторскую.
Кивнув, Томас пожал парню руку. Взгляд Чада был настороженный, опасливый.
— Вы тоже аспирант? — спросил он.
— Пытаюсь наверстать упущенное, — сказал Найт. — Минуло уже десять лет, а передо мной по-прежнему чистый лист.
Джулия рассмеялась, но Чад — нет. Он продолжал стоять.
— Не хотите присоединиться к нам? — предложил Томас. — Я уже ухожу…
— Нет, — резко ответил Чад. — Мне нужно подготовиться к докладу.
— Чад выступает завтра, — объяснила Джулия. — Для него это первая конференция.
Чад быстро оглянулся на нее, обиженный, словно она сказала, что он мочится в кровать.
— Мне нужно проверить кое-что из того, о чем говорили сегодня, — сказал аспирант, старательно не глядя на Томаса.
— Ладно, Чад, — с напускной строгостью произнесла Джулия. — Пододвигай стул. Я правильно полагаю, что текст доклада у тебя с собой?
— Ну… если честно, да, — угрюмо подтвердил тот, раскрывая сумку древнего вида.
— Как это кстати, — заметила Джулия. — Томас, сожалею, но мы сейчас будем говорить о делах.
— Намек убираться восвояси, — улыбнулся Найт, допивая пиво.
— Быть может, мы еще как-нибудь встретимся, — сказала Джулия и бросила на него откровенный, задорный взгляд.
Томас вспыхнул, словно подросток, поднялся и заявил:
— Может быть. Всего хорошего, Чад, — спохватившись, добавил он, но аспирант даже не посмотрел на него.
По дороге к выходу Томас вспомнил свое послание, наполненное обидой и оставленное Эсколму на доске объявлений. Наверное, все дело было в пиве или в разговоре с Джулией, но он чувствовал себя великодушным. Эсколм, конечно же, никак не предполагал, что Даниэлла Блэкстоун умрет на пороге его дома. Найт не мог винить парня в том, что тот не стал афишировать, как неумышленно втянул своего бывшего учителя в самую гущу событий.
Томас быстро пересек притихшее фойе, подошел к доске объявлений и поискал взглядом желтовато-зеленый листок, которого там уже не было. Его сняли — Эсколм или кто-то другой.
«Какое тебе до этого дело?» — подумал Томас.