— Я просто составляю компанию Таре, — спокойно сказала она. — И она уже спит, так что не вздумай заходить туда.
Тони снова пожал плечами.
— Прекрасно. Но ты просто не знаешь, что теряешь.
Фиби кинула на него испепеляющий взгляд.
— Напротив, — сказала она. — Знаю это не понаслышке.
Она вышла из комнаты и поднялась наверх, в спальню Доминика.
Тара действительно крепко спала и не шелохнулась, когда Фиби подняла одеяло и осторожно вытянулась рядом с ней.
Она чувствовала себя смертельно уставшей, но сон от нее ускользал.
Все те годы она ненавидела Доминика. Обвиняла его в жестокости и бесчувственности. А что должен был чувствовать он, застав свою жену со своим сводным братом? А потом увидев «сюрприз» Тони?
Тони использовал и предал их обоих, поняла она, но страдания Доминика были сильнее, чем её собственные. След, который остался в его душе, был глубже и мучительнее. Измены, которые он пережил, были непростительными.
А я видела только его гнев и презрение, сожалела Фиби. И никогда не замечала его боли, его унижения. Да и первая встреча произошла не в самый подходящий момент. И теперь то же самое. Жизненный курс Доминика определен, и Хейзл Синклер разделит его с ним, хорошо это или плохо.
Она повернулась на бок и заплакала от обиды и бессилия что-либо изменить. Но плач ее был беззвучным, чтобы не потревожить спящее дитя Доминика.
Потому что, в конечном счете, забота о Таре была единственным проявлением любви, которую она смела предложить Доминику, и единственным, которое бы он принял.
Когда на самом деле она хотела предложить ему свое сердце и душу.
— Что здесь делает дядя Тони? — поинтересовалась Тара за завтраком.
— Нам всем хотелось бы знать, — буркнула Кэрри.
— Я виновата, — уже в который раз оправдывалась Фиби. — Я не знала, что делать. Он просто вошел, понимаете?
— Ему пришлось бы тут же выйти, если бы я была здесь, — сердито заметила Кэрри. — И что теперь скажет мистер Доминик, просто не представляю!
— Разве папочка не любит дядю Тони? — Тара широко открыла глаза от удивления. — Мама любит его. Он приезжал навестить нас в Лондон.
Фиби предпочла бы не видеть тот многозначительный взгляд, который Кэрри адресовала ей.
— Дядя Тони просто проездом, — поспешно сказала она.
Тара напряженно обдумывала услышанное. Потом спросила:
— Почему ты спала со мной прошлой ночью, Фиби?
— Кровать очень большая. Я боялась, что ты потеряешься. — Фиби улыбнулась ей. — Ты против?
— Нет, мы были как сестры. — Тара вздохнула, намазывая медом тост. — Мне всегда хотелось иметь сестру.
— Две такие девчонки, как ты, — это больше, чем может выдержать простой смертный, — шутливо заметила Кэрри, и Тара, ничуть не обидевшись, одарила ее невозмутимой улыбкой.