И испытывать чувство вины.
Однако он не собирался повторять свои ошибки в случае с Женевьевой Патчетт. Между ними будут исключительно деловые отношения, ничего личного. Он не несет ответственности за ее проблемы, и ее благополучие — не его дело.
И он не станет думать о ее ногах и великолепных зеленых глазах. Ну по крайней мере, он не станет думать о них так часто…
Женевьева вылезла из постели и уставилась на плохо побеленные, потрескавшиеся стены в маленькой комнате, которую арендовала.
Сегодня она начинает работать на Лукаса Макдауэлла!
— Мне нужно…
Ее слова были прерваны сердитым криком, затем в тонкую стену что-то швырнули. Застигнутая врасплох, Женевьева подпрыгнула. После жизни в роскошном доме она еще не привыкла находиться в такой убогой обстановке. От напряжения у нее засосало под ложечкой. Прежнюю жизнь не вернуть. И все равно Женевьева пребывала в отчаянии.
Солнце уже поднялось, и Женевьева знала, что в любую минуту может появиться хозяйка и визгливо потребовать у нее арендную плату. Снова станет угрожать…
Раньше никто и никогда не угрожал Женевьеве.
Но миссис Доуэнни стала бы, и она имела на это полное право. Женевьева задолжала арендную плату за целый месяц. Она надеялась, что успеет уйти на работу прежде, чем придет миссис Доуэнни. Не хватало еще, чтобы новый босс узнал, что Женевьева живет в такой дыре, да к тому же не платит за аренду. Она вспомнила, как однажды ее отец наорал на швейцара, который почему-то ему не понравился. Он уволил этого человека, игнорируя его мольбы и уверения в том, что тому нечем кормить семью…
— Перестань… — прошептала она. — Не думай об этом. Тебе это не поможет.
На секунду прикрыв глаза, она глубоко и прерывисто вздохнула и попыталась собраться с мыслями. Быстро приняв душ в маленькой, тесной ванной комнате с подтекающим краном и потрескавшейся зеленой плиткой на стенах, Женевьева прошла в спальню к потрепанному комоду на трех ножках — единственному предмету мебели в ее комнате, не считая кровати и деревянного стула. В треснутом зеркале над комодом она увидела свое бледное лицо и подумала о том, как низко пала. На комоде стояла почти пустая баночка с кремом и половина губной помады в золотисто-зеленой тубе, а также крошечный флакончик духов, которыми Женевьева пользовалась в исключительных случаях.
Глядя на эти остатки былой роскоши, вещи из прошлой жизни, Женевьева вздохнула. Стоимость этих трех безделушек, будь они новыми, оказалась бы выше арендной платы за лачугу, в которой ей приходится жить.
Остановившись перед темным, уродливым строением, в котором проживала Женевьева Патчетт, Лукас нахмурился. Он не был уроженцем Чикаго, но жил здесь некоторое время, будучи подростком, и понимал, что квартира Женевьевы находится в отвратительном районе.