— Вот об этом я и хочу поговорить, сеньор де Андидо, — покачал головой морпех, взял паузу, смотря, как прибежавший из лесу солдат что-то тихонько докладывает на ухо русскому командиру.
— Подождите. Товарищ, тьфу, ты, господин подполковник, господин капитан первого ранга, ни у кого из вас случайно нет доктора? — с надеждой в голосе спросил Максименко. — У нас в обозе пять тяжелораненых бойцов, и один из них только что умер. Батальонный комиссар Хренов.
— Что же вы сразу не сказали, капитан? Почему молчали? — моментально отреагировал американец, нажимая тангетку рации. — Говорит "Крёстный"! Билли, срочно спустись вниз! Захвати все наши медикаменты, найди себе пару помощников. У русских много раненых, в том числе и тяжёлых. Роджер.
— Я также пошлю за нашим корабельным доктором, — обернулся к матросам командир крейсера. — Да, ваши люди, вероятно, голодны? Мы готовы поделиться и провиантом из корабельных запасов.
— Сеньор де Андидо, выслушайте, пожалуйста, меня. Ваш врач, может быть и хорош для медицины конца девятнадцатого века, но вряд ли сможет сделать больше своего коллеги из начала двадцать первого века, — внезапно произнёс Лонгворт.
— Как? Что вы сказали? Какого века? — взволнованно загалдели испанцы, переглядываясь друг с другом.
— Ничего себе, товарищ капитан! Это как такое может быть? — дождавшись перевода с немецкого, удивлённо произнёс Пётр Глушко.
— Я знаю не больше тебя, Петя. Я ещё вчера вечером перестал что-либо понимать в этой катавасии, — грустно улыбнулся Виктор Максименко. — Сейчас расспросим американцев, они что-то темнят, и, видимо, знают больше, чем нам говорят.
— Господа! Сейчас всё объясню, — подполковник вновь поднял руки вверх, привлекая к себе внимание, и обернулся к испанцам. — Ваша "Рейна Рехенте", сеньоры, пропала без вести во время шторма в тысяча восемьсот девяносто пятом году. Вместе со всем экипажем.
— Батальон капитана Максименко, скорее всего, растворился в каком-то "котле", во время жестоких боёв летом тысяча девятьсот сорок первого года. Когда на Россию напал Гитлер. Вероятно, ваших бойцов посчитали погибшими, и в неразберихе отступления попросту про них забыли, — выдержав небольшую паузу, продолжил американец.
— Это корыто на отмели, не что иное, как корпус бразильского линкора "Сан-Паулу", бесследно исчезнувший в штормовой Атлантике осенью тысяча девятьсот пятьдесят первого года. И, наконец, мы, штабная секция разведбатальона первой дивизии морской пехоты США. Во время боевого задания в Ираке попали в пыльную бурю, и были вынуждены приземлиться у какого-то странного водоёма. И оказались здесь, на берегу моря, в абсолютно незнакомой местности, где не работает спутниковая навигация, чужие звёзды над головой, чужие солнце и луна. У нас на календарях две тысячи третий год, — постукивая пальцем по наручным часам на запястье, закончил Лонгворт.