— Кончай лыбиться, старший лейтенант! — Эти слова я прошипел уголком рта, глядя, как к нашим истребителям подходят два командира. — Не то место и не то время. Смирно!
Я присмотрелся к петлицам старшего летчика. Старшего не годами, а званием. Точно, он! Кравченко…
— Товарищ генерал-лейтенант авиации! Летчики отдельного авиаотряда НКВД СССР капитан Плешаков и старший лейтенант Миколайчук. Прибыли для проведения испытаний нового оружия.
— Ну, здравствуй, капитан Плешаков, — Кравченко протянул мне руку. — Рассказывай, что делать мыслишь. А мы уж будем думать, как вам помочь.
— Здравия желаю… Очень удачно, что мы вас тут застали, товарищ генерал-лейтенант. Вот пакет… приказано передать вам лично в руки. — Я достал из планшета прошитый суровой ниткой и украшенный пятью сургучными печатями пакет скромного, совершенно секретного вида. Ага, опять фальшивка… А что делать?
Кравченко повертел пакет в руках, проверил печати, прочитал приклеенную узкой полоской квитанцию о получении. Взглянул на часы, проставил на квитке дату и время, расписался, оторвал и протянул мне… Вскрыл пакет и начал читать. Я следил за его глазами, угадывая, что он сейчас проглатывает.
Так, — "Командиру 11 САД…" – это он проскочил, понятное дело. Дальше. "Решением Ставки Главного Командования…" Дальше. Ага, поднял глаза на меня. Да, товарищ комдив, именно так: "…записей о прибытии и убытии группы капитана Плешакова, произведенных летчиками ОАО НКВД СССР боевых вылетах в журнале боевой работы полка не делать…" Читайте, читайте… Там еще будет. Опять глядит. Все правильно."…Результаты испытаний не обобщать. Письменно не докладывать". И финальный аккорд. "По прочтении – сжечь…" Во, как! Секретность, понимаешь…
Комдив зашарил глазами по стоянке. Я быстренько пришел на выручку.
— Давайте сюда, товарищ комдив… Дело привычное. — Скомкав пакет и приказ, я вытащил коробок спичек, поджег сразу несколько, дал бумаге разгореться и бросил в полуобрезанную бочку для окурков. Мы все внимательно уставились на корчащиеся в огне бумажки. Вот и все.
— Ну, и что? Что делать-то будем? — Кравченко не то, чтобы растерян, абсолютно нет. Такой, да и более страшной бумажкой, его с толку не собьешь. Он сейчас в такой круговерти парится, что его, пожалуй, и трибуналом не напугать. Вздохнет только с облегчением, и пойдет прикорнуть на нары, пока трибунал собирается.
— Да ничего особого, товарищ комдив. Слетаем мы за ленточку, поищем немцев. Если найдем – стрельнем разок-другой. Вот и все.