- Это тебе, вместо ночнушки. Я пошел в ванную.
Он говорил нервно, отрывисто, не глядя на Риту.
И так же, не глядя на Риту, ушел в ванную и закрыл за собой дверь.
Рите вдруг стало страшно. Что она делает? Зачем? Ведь ей не хочется! Она подошла к окну - ноги были чугунными, не своими, - перед ней лежала ночная Москва, отдыхая после внезапного бунта. Здесь, на Воробьевых горах, было тихо Рита быстро разделась, оставив на себе только трусики, надела широкую, длинную, до бедер, рубаху и нырнула в постель.
Широко открытыми глазами смотрела она на стол и стоявшие там фужеры, на лампу, картину на противоположной стене. Все кружилось, качалось, подрагивало Рита резко села. "Что за глупости? Не так уж много я выпила!" Фужеры, лампа, картина чуть-чуть успокоились. Легла - снова затанцевали. Так она и сказала Олегу, когда он вошел - свежий, душистый, пахнущий мятой, с мокрыми волосами.
- Это я виноват, - сокрушенно признался он. - Надо было купить закуски. Хочешь в душ?
Станет легче.
- Да я там упаду, - сказала Рита. На самом деле ей просто лень было вылезать из-под одеяла.
- Я тебя поддержу, - волнуясь, сказал Олег, нагнулся и обнял Риту.
"Ну уж нет", - подумала Рита, сразу вспомнив американские сериалы" герой и героиня под душем или нежатся в белой пене . Это о них, об этих вот сериалах, что ли, говорила в первый день путча дикторша с несчастным лицом, призывая от имени невесть откуда взявшегося комитета бороться с сексом и порнографией? Рита тихонечко засмеялась.
- Ты чего? - вспыхнув, отпрянул от нее Олег, но она снова притянула его к себе.
Едва уловимый запах мяты, мокрые волосы, прохладная свежая кожа Олега принесли с собой странный покой Тело его Риту не волновало, нет, и уж тем более не возбуждало, но ужасно не хотелось его отпускать.
- Я вспомнила...
- Что?
- Как радовалась мама, что удалось - от начала и до конца - посмотреть и послушать "Лебединое озеро".
- Ну, это старый прием. Помнишь, как хоронили в "позднем застое" вождей? Брежнева, Андропова, Черненко... Для любителей классической музыки - праздничные, святые дни. Радио днями не выключалось!
Олег оторвался-таки от Риты, подошел к столу, налил в фужеры вина, пододвинул к тахте стул, поставил на него фужеры и вазу с фруктами и нырнул к Рите под одеяло.
- Пить так пить! - сказал он, обнимая ее.
И так было тепло и уютно, так не хотелось ничего разрушать, что у Риты вырвалось жалобное, просящее:
- А ты меня не тронешь?
Рука, потянувшаяся за фужером, замерла на полпути. Олег помолчал, потом все-таки взял фужер, протянул Рите.