До развернулся, схватил бросившего в него нож за руку и выполнил залом. Рука араба хрустнула, как сухая ветка, он завопил нечеловеческим голосом. Две джеллабы быстро оставили поле боя и бежали. Один — придерживая сломанную руку, другой — массируя между ног, стараясь унять невыносимую боль.
— Я опоздала…
Голос Малики успокоил До. Она пришла в себя и держала в руках «Люгер» с «Кольтом». Слабый стон дал понять, что и Хасан эль Гафи пришел в себя. До подошел к нему.
— Ну что, ублюдок! Кариба хотели вывести из игры! Меня хотели убрать!
Алжирец обеими руками держался за грудь и стонал. В его глазах были слезы. До краем глаза наблюдал за Маликой. Девушка опустила револьверы. Если бы алжирца послал Савад, она направила бы стволы на До. Все говорило о том, что сириец поручил ей спрятать До. Ему не в чем было упрекнуть Савада.
До надавал пощечин алжирцу.
— Сволочь. Что тебе было нужно?
Тот с трудом глотнул.
— Взять тебя живым, — выдавил он из себя. — Копы заходили к Али Бабе только за тобой. Ты сбежал от них. Я подумал, что рано или поздно ты выйдешь из таверны, и спрятался поблизости. Я видел, как ты выходил с этой шлюхой, и пошел за тобой. Если бы мне удалось, я выдал бы тебя копам, а они, может быть, заплатили бы мне.
Судя по всему, он понял что проиграл, и говорил правду.
— Nandin keulb! — процедил Хищник.
И До стал отводить душу. Он бил алжирца. Бил по плечам, по лицу. Разбил зубы, сломал нос, из которого ту же брызнула кровь.
— Быстрее! — умоляла Малика.
Ударом в затылок До прикончил эль Гафи, убрал «Люгер» в кобуру, а «Кольт» сунул за пояс под рубашку, потом пошел за девушкой, которая очень спешила убраться отсюда.
В конце пустыря они повернули направо и направились к трущобам, где стоял безколесый железнодорожный вагон. Раздвижную дверь скрывал сикомор.
Каким образом этот вагон мог попасть сюда?
Малика подошла к вагону, вынула из лифчика ключ, открыла висячий замок и пригласила До войти. Потом чиркнула спичкой и зажгла фитили двух керосиновых ламп.
В вагоне были буфет, газовая плита на бутане. В одном углу стояли три стула, в другом — шкаф из белого дерева, нары и круглый столик с вазой, а в ней — увядшие ноготки. Стол покрывала желтая клеенка с голубыми бабочками.
— Вот мой дворец! — весело сказала Малика.
В вагоне пахло керосином и гудроном. Среди дощатых стен стояла ужасная жара. До снял куртку, кобуру и повесил все на вбитый в стену гвоздь.
Малика сняла платье и осталась в лифчике и голубых трусиках.
Она не была красавицей, но все же довольно милой женщиной. На ее лице можно было заметить множество недостатков, загорелую кожу избороздили морщины. До молча смотрел на нее. Малика занималась древнейшей в мире профессией, но могла бы заслужить и большего в этой жизни, если судить по ее изящным манерам, элегантной походке, по тому, как она грациозно поправила волос.