— Л-лан-н! — Такое слово трудно прошипеть, но отец Ференс его именно прошипел, уподобившись Врагу Всевышнего.
— Здравствуй, дорогой друг! — Маршал поднялся из-за стола и, сделав несколько шагов, обхватил широкие и костлявые плечи стремительно краснеющего Намюра-старшего. — Сколько лет, сколько… — Бродерик растроганно чвыркнул носом и, отстраняясь от монаха, провел рукой по лбу. — Как же я рад! А при дворе говорили, что вовсе ты старый стал. Лжецы! Как же я мог в такое поверить, дружище?
Старый Намюр, не ожидавший такого показного дружелюбия, попытался отпрыгнуть назад, но был заботливо подхвачен подоспевшим Хорстом. И со всей возможной вежливостью перенесен в одно из деревянных кресел за столом.
— Вот так вот, дядюшка, — весело подмигнув старому Намюру, Хорст уселся рядом.
— Спасибо, сынок, — поблагодарил маршал, располагаясь напротив отца Ференса. — Наверное, дорогой Намюр, тебя терзают вопросы? Зачем я здесь? Что мне от тебя нужно? И еще десяток других? Не буду долго рассусоливать и, конечно, ты получишь ответы! Но, во-первых, позволь мне представить тебе моего сына! Этого славного парня зовут Хорст, он мой бастард, но от этого, как мне кажется, только выиграл!
Настороженный взгляд монаха остановился на могучей фигуре Хорста, едва уместившейся в тесноватом пространстве немаленького кресла.
— Обилие силы освобождает человека от необходимости упражнять разум, — пробурчал Намюр.
— Эк ты, святой отец, завернул! — Рассмеялся Хорст. — Но злые языки говорят, что и ты в молодости был не в числе немощных любителей изящных дворцовых развлечений?
— Не врут, суки! — Самодовольно осклабился отец Ференс. — В моей молодости лишь два человека превосходили меня телесно — королевский палач был тяжелее на четверть, и еще один… но он был деревенский дурак и ни в чем, кроме кручения хвостов, не разбирался — ни в дворцовых развлечениях, ни в воинских делах. Поэтому не считается!
— А отец? — Усмехнулся Хорст, припоминая прежние свои стычки с этим Намюром.
— Бродерик? Этот выскочка никогда не был сильным бойцом, — ответил Намюр. — Но он всегда был чертовски хитер и удачлив! У меня… да, пожалуй, ни у кого не было еще никогда такой продолжительной полосы везения! В этом причина его успеха!
— Разве не мы сами создаем себе удачу?
— Сами? А для чего тогда молитва и Всеблагой?
— Никакая молитва не помогла бы вам с отцом в битве при Крозерете! Если бы не его воля и умение, и не твои одержимость и бесстрашие — быть нам всем сейчас рабами в Таубе!
— Откуда ты знаешь, что там было, под Крозеретом?
— Отец рассказывал, — Хорст кивнул на Бродерика, рисовавшего пальцем на столе витиеватые узоры. — Да и в хрониках написано немало о той давней битве.