Нетрудно предсказать, что при таком способе хозяйствования контакты герцогства с внешним миром стремительно сокращались, и вот уже новая дорога для торговых и не очень торговых людей стала проходить через Вороний замок. Вот здесь-то и появилась у почти нищего хозяина обветшавшего замка нежданная прибыль, тем паче, что барон поступил по-настоящему мудро: пяток обозов пропускал за вполне умеренную плату и лишь шестой (ну, бывают такие неудачливые путешественники) обчищал до последнего гвоздя, не забывая, что живые свидетели гораздо вреднее мертвых.
И все бы ничего, только вот тупица-король никак не желал смириться с обуявшей барона предприимчивостью. Это на дядю-герцога у него сил не хватало, а что королю какой-то барон? То соглядатая пришлет под видом заезжего менестреля, а то и того хуже — священника, разным премудростям обученного. Одни вынюхивают во всех углах, другие что-то высчитывают и пишут, пишут, пишут… Но пропадали людишки-то, пропадали. А что, места-то ведь гиблые: болото на болоте и буреломы такие, что медведи сплошь со сломанными лапами бродят. Только и видно как на трех ногах ковыляют.
Королевские войска были отвлечены поднявшимся в стране мятежом и поэтому в ближайшее время замку могли серьёзно угрожать лишь те самые трехногие медведи. И этой негаданной отсрочкой нужно было воспользоваться в полной мере, что барон и сделал, с математической точностью подсчитав, что отпускать пять караванов из шести — слишком уж накладно для его кармана. Вот один из трех — самое правильное решение! И уже вторую неделю его слуги носились по дороге, наводя милый сердцу хозяина порядок.
Барон, названный в честь основателя рода Радульфом (впрочем, все прежние владельцы Вороньего замка носили это же славное имя), отсчитал с помощью капеллана — сам-то он считать такие мелочи, понятно, не удосужился — уже двадцать восьмой год со дня своего явления миру. Но лишь в последние полгода почувствовал вкус к жизни.
И вот вышло так, что барон Радульф напился. Нажрался, как распоследняя скотина. Нет, хуже, потому что никакая скотина так нажраться неспособна. Само собой, случалось доброму барону и раньше вкушать соки виноградной лозы до умопомрачения, но в этот раз веселящий нектар оказался наособицу вкусным и легким в питии, а остановить Радульфа было некому — его благочестивая супруга уже третий год согревала своим телом землю под могильным камнем.
Некоторые люди, перебрав, становятся добрыми и покладистыми, другие быстро засыпают, барон же принадлежал к третьей категории. Выпив больше, чем требовалось для поднятия настроения и снятия усталости, Радульф становился без меры свиреп и энергичен. Слуги в такие часы предпочитали не показываться на глаза хозяину, находили себе совершенно срочные дела где-нибудь подальше, а барон носился по пустым залам замка, разыскивая нерадивых «собачьих детей, прячущих от него свои ублюдочные хари»!