— Я понял! — Громко прошептал Борне. — Я всё понял! Сколько он вам заплатил? Сколько Гровель заплатил за то, чтобы королю была предложена эта авантюра с южными провинциями?
— Гровель? Заплатил?! Мне?! Ты в своем уме, герцог?! — Заорал теперь Бродерик.
— А как?! А как объяснить по-другому этот внезапный интерес короля к южным провинциям?
Повисла тяжелая тишина, раздавалось лишь тяжелое сопение споривших.
— Победы, — вдруг произнес Хорст. — Победы отца и его преклонный возраст заставляют короля торопиться. Пока все вокруг боятся Бродерика — можно рассчитывать на удачу. Когда отца не станет… Второго такого маршала у Хильдерика нет. И неизвестно, появится ли он когда-нибудь? Но в одном ты прав, герцог. Мы действительно виделись и даже разговаривали с Гровелем. Он искренне считает, что это ты обманул его. А отцу незачем разбираться в ваших сделках. Нам нужны лошади. Гровель сказал нам, как совместить его обиды и наши желания с тугостью твоего кошеля. Ты делаешь, то, что нужно нам и твои сокровища остаются с тобой. Или ты не делаешь этого и тогда о твоих делишках узнаёт король, и ты очень быстро становишься новым украшением Аллеи Одиноких Голов. Твоё имущество опишут, а родню сошлют в такую даль, где солнце всходит два раза за год — и то не всегда.
Хорст замолчал и отошел к окну, как бы давая коннетаблю возможность хорошенько обдумать сказанное.
— Что придумал этот пройдоха? — Не отрываясь от игры в «гляделки» с Бродериком, хрипло спросил коннетабль.
Никто, кроме Хорста, не заметил, как по той же лестнице, с которой сошел Борне, теперь спустилась его дочь. Она теперь была мало похожа на ту смешливую и любопытную девчонку, что помнил бывший маршал. Нет, сейчас пред ним стояло ожившее воплощение красоты. Екатерина расширившимися глазами смотрела на вызревающий скандал и не решалась произнести ни слова. А Хорст смотрел на первую красавицу королевства и постепенно приходил к мысли, что никакой Гровель не достоин стать её опорой. Да и королю, известному вертопраху и ловеласу эта девочка тоже не нужна: всё равно очень скоро Хильдерик забудет о супружеских клятвах. Он не раз говорил, что ему всё равно, кто будет согревать ложе в его королевской спальне — королевское величие не позволит ему отдать свою любовь одной женщине, лишив остальных подданных этого счастья.
— Ты выдашь свою дочь замуж! — Жестко сказал маршал.
— За короля? Она и так…
— Нет, не за короля, — оборвал коннетабля Бродерик.
— А за кого? За Гровеля?! — Лицо герцога Борне налилось красным, он вскочил с места и навис над маршалом — страшный и злой. — Да никогда! Ты слышишь, старый пень?!! Никогда и никто из рода Борне не станет опускаться столь низко!