До сих пор Ланта не хотела пользоваться медитацией для того, чтобы сосредоточиться на этой проблеме. Все Жрицы изучали технику песнопений, вызывавших состояние транса. Возникающая в результате умиротворенность была настолько приятна, что Церковь предостерегала от использования этого метода. Ходили зловещие слухи о Жрицах, порабощенных возможностью в любой момент забыться в спокойных волнах внутреннего счастья.
Была и еще одна причина бояться транса, этого вероломного друга.
Ланта была провидицей, и в тот момент, когда она заставляла себя закончить медитацию, в ее сознание проникали иногда чудесные, иногда ужасные вещи, ранее сокрытые завесой времени. Затем приходили послания, то искрящиеся счастьем, то глубоко трагичные.
Некоторые называли ее благословленной. Настоятельница звала ее «наш дар» и яростно сражалась за то, чтобы оставить в обители, отклоняя все предложения Дома Церкви призвать Ланту туда. Иногда Жрице казалось, что лучше быть проклятой в Преисподней, чем существовать в атмосфере всеобщего молчаливого опасения.
Сейчас ей необходимо было сделать выбор. Входя в транс, она рисковала душевным здоровьем. Но все же Ланта считала, что это единственный способ узнать причину своей нервозности.
Сменив несколько положений, она наконец удобно устроилась на скамье. Сложив руки, свободно свесив миниатюрные ноги с высокого сиденья, она отключилась от восприятия внешнего мира, погрузившись в спокойное море собственных переживаний. Ее черты постепенно смягчались, пока полностью не расслабились. Как ни странно, ее лицо не было бесстрастным. Наблюдатель сказал бы, что она не ушла от мира, а презрела его. Пульс спокойно бился на висках и шее. Ее спокойствие было каким-то настороженным, словно сон маленькой птички, всегда готовой взлететь в случае опасности.
Правая рука Ланты плавно опустилась на скамью. Пальцы на ней были согнуты, словно лепестки увядающего цветка.
Сознание сопротивлялось ее усилиям. Ее мысли носились от образа к образу, ни на чем не останавливаясь и не давая сосредоточиться.
Кто-то еще находился в роще.
Встревожен, как и она. Воздух трепетал в такт чьим-то чужим напряженным мыслям.
Ланта открыла глаза. В первую секунду, пока зрение еще не сфокусировалось, ее удивила ярко-изумрудная зелень, неуместная среди салатовых побегов ив. Вглядевшись, Жрица узнала подкладку мантии настоятельницы Фиалок. С ней был незнакомый мужчина.
Тщательно отмеряя шаги и напряженно держа костлявую спину, старая женщина не спеша подходила к Лайте с улыбкой, всегда вызывавшей у нее ассоциацию с раскрашенной маской. Позади настоятельницы виднелись бегущие по небу дождевые облака, обрамленные ивовыми ветвями. Картина напомнила Жрице гобелен в обители. Настоятельница любила стоять перед ним при обсуждении дисциплинарных вопросов. Он иллюстрировал следующие строки из Завета Апокалипсиса: