— Полагаю, срочное дело, о котором ты хочешь поговорить со мной, касается твоего брата и моего племянника, — заговорил Патрицио. — Я побеседовал с директором школы. Он рассказал о том, что там происходит.
— Да… я понятия не имела, что все зайдет так далеко. Думала, они лучшие друзья… несмотря на то… что произошло…
Патрицио нахмурил брови.
— Как ты могла решить, что твое поведение никак не повлияет на моего племянника или твоего собственного брата? Твоя грязная интрижка с Гартом Мерриком сделала меня посмешищем для коллег и знакомых, не говоря уже о семье. Я мог бы простить многое, но только не это.
— Знаю. — Женщина подавила слезы. — Мне так жаль…
— Не трать время понапрасну, пытаясь убедить меня в том, что тебе жаль. Я не приму тебя назад и не собираюсь выплачивать деньги, на которые ты надеешься.
— Но мне не нужны…
— Забудь об этом, Кейра, — отрезал Патрицио. — Мы должны обсудить ситуацию с мальчишками как двое здравомыслящих взрослых. Но, говоря это, я прекрасно осознаю, что со здравомыслием у тебя большие проблемы.
— Не мог удержаться, да? — с горечью бросила она. — Теперь будешь жалить меня при любой возможности?
— Сейчас не время обсуждать мое поведение, Кейра. Да и твое тоже. Существует реальная опасность, что одного или обоих мальчиков могут исключить из школы. На этом нам и следует сосредоточиться.
— Хорошо. — Женщина, устыдившись, опустила глаза. — Давай все обсудим.
— Пойдем ко мне в кабинет, — пригласил Патрицио. — Я приготовил кофе.
Кейра последовала за мужем по коридору. Запахи притягивали ее, как магнит. Она не успела даже позавтракать, а после звонка матери, когда та сообщила о проблемах Джейми в школе, и вовсе стало не до еды. Она была на грани обморока, но сердце подсказывало женщине, что дело тут не только в голоде. Рядом с Патрицио она нервничала.
— Молоко и три кусочка сахара? — спросил мужчина, разливая кофе по чашкам.
— А есть заменитель сахара?
— Ты на диете?
— Не совсем…
— У секретарши вроде есть немного в комнате для персонала. Я скоро.
Кейра выдохнула, когда Патрицио скрылся за дверью. Она села в кожаное кресло напротив его стола и вытянула ноги. Голова начинала болеть, а в животе урчало — от голода и неуверенности.
Заметив серебряную фоторамку на столе Патрицио, женщина развернула ее к себе и ощутила невообразимую боль от того, какими влюбленными они были в день свадьбы.
— Я сохранил этот снимок в качестве напоминания о том, что может случиться, если жениться впопыхах, — раздался за спиной голос Патрицио, вошедшего в комнату.
Кейра поставила рамку на место.