Глаза Оливии наполнились слезами. Джейк взглянул на нее, выражение его лица смягчилось:
— Оливия, дорогая. Не плачь, не надо. Не делай нам обоим больнее.
— Я... я готова подождать, — прошептала она, отбросив всякую гордость, только услышав из его уст слово «дорогая».
Джейк положил руку поверх ее сложенных на коленях рук.
— Как долго ты намереваешься ждать?
— Сколько угодно.
Он убрал руку, внезапно рассердившись.
— Не будь ребенком. Взгляни на вещи серьезно. Мы же не романтически настроенные школьники. Твоя жизнь будет такой, какой ты ее сама сделаешь. Тебе нужны муж, дом, дети и уверенность в будущем. Я не могу дать тебе все это. Тот парень может. И в этом все дело.
— Причиной того, что ты несвободен, является женщина? — Оливия чувствовала, что должна это знать.
— Да, — коротко ответил он.
Она вздохнула:
— Тебе, наверное, больше нечего сказать?
— Нечего.
Он отвез ее к гостинице и остановил машину, а когда она вышла из машины, он сказал:
— Мне очень жаль, Оливия, пожалуйста, поверь.
— Не стоит. Так уж случилось.
— Прости, — бросил он и уехал.
Ева встала с постели в день своего тридцатилетия в подавленном настроении.
Когда-то она с радостью встречала свое двадцатилетие, но тридцать лет — это рубеж, который большинство женщин не хотели бы переходить.
Прощание с юностью, сказала она себе, рассматривая на своем лице следы прошедших лет, которые отражало зеркало в спальне. Отражение немного успокоило ее. Ни одного седого волоса. Безупречный цвет лица.
Она подошла к календарю на стене и пересчитала недели, оставшиеся до приезда Мартина.
Ей уже стал надоедать Литтл-Бакстед и все его жители. Бесконечные сплетни мисс Смит о ком-нибудь или о чем-нибудь. Мелисса с ее громким голосом и добродушным выражением лица, нашедшая способ самовыражения и удовлетворения в написании своих нелепых книжонок. Мэри Браун, готовая всем услужить, постоянно занятая своим магазином. Ева испытывала какое-то чувство пустоты, несмотря на присутствие детей. Без Мартина она была как корабль без руля.
Ева была рада, что Оливия и Дональд, кажется, помирились; она проявляла интерес к тому, как развивались отношения у капитана Клунса и Кристины, но все это становилось довольно утомительным. Она была в гостях у капитана вместе с Кристиной, потом приглашала их к себе. Но сегодня, в свой тридцатый день рождения, Ева вдруг почувствовала, что устала от всех, даже от Оливии, которая так охотно и умело помогала ей.
Если все твои друзья вдруг начинают раздражать тебя, то дело вовсе не в твоей судьбе, а в тебе самом, сказал еще Шекспир. Ева признавала это, но от этого ее настроение не стало менее мрачным.