— Непорочная вы моя, — мягко, почти кротко произнесла она. — Когда мужчина исчерпал себя, но по-прежнему остается верен вам, никогда не следует окончательно отвергать его. Лучше передать в надежные женские руки. Но обязательно в те, из которых, истосковавшись по прежним ласкам, его еще можно будет вырвать, — совершенно спокойно, серьезно, с миной набожности на лице поучала ее Ленерг.
— Однако для этого нужно иметь мужество. Или же совершенно не любить этого мужчину, не дорожить им.
— Если мужчину разлюбили, его попросту покидают на обочине, как развалившуюся тележку старьевщика. Я же веду себя более осмотрительно, отдавая его в надежные руки. Я не ошибаюсь: он переходит именно в такие… руки?
— Во всяком случае, во французской любви я смыслю настолько мало, что слишком уж дорожить этим гвардейцем папы не стану, — отлично поняла Мария-Виктория, каких именно заверений от нее ждут.
Паскуалина заговорщицки сжала ее локоть и подбадривающе подмигнула. После этого Сардони еще больше зауважала её как женщину, хотя раньше с трудом понимала, как ей хватает мужества уживаться в папских покоях, среди стольких престарелых святош, каждый из которых, впрочем, почти не скрывая, завидует папе римскому, сумевшему удержать возле себя столь красивую, одаренную и, что самое странное, преданную женщину?
Отбывая из «Орнезии», Наскуалина напомнила новой ее владелице о данном обещании.
— …Я ведь отдала вам лучшего из своих телохранителей, княгиня. Такое забывать не следует.
— Это будет оценено по достоинству, синьорина Ленерт.
Однако прошло время, Сардони была занята то внутренним ремонтом виллы, на котором до нее царило полное запустенье, то возведением вокруг нее мощной, почти крепостной ограды, то восстановлением яхты и всеми теми хозяйственными заботами, которые так неожиданно свалились на нее посреди военнополитического хаоса Северной Италии. И, как это ни странно, о талантливом любовнике на французский манер, лучшем телохранителе «папессы» на какое-то время было попросту забыто. Ну, не то, чтобы совсем уж… Нет-нет, да и вспоминался княгине этот небогоугодный разговор с Паскуалиной, и тогда она столь же заинтриговаино посматривала на рослого мускулистого охранника, как и охранник на нее.
«Интересно, какие такие наставления относительно меня получил от «папессы» сам этот «тело хранитель» — всякий раз пыталась угадать при этом княгиня.
Чтобы как-то поддерживать их отношения в постоянной готовности к флирту, Сардони даже придумала особое обращение к нему. При всяком удобном случае она не упускала возможности поинтересоваться: «Ну и как вам служится, наш ненадежный тело хранитель?». Определения, правда, менялись: он бывал то неопытным, то нежным или задумчивым, но всякий раз — «тело хранителем».