Всех остальных — немцев, итальянцев, нескольких словаков и хорватов — перспектива попасть в Союз вообще повергала в ужас. Если инструктора и намекали о ней, то лишь для запугивания нерадивых. Стоит ли удивляться, что на Курбатова они смотрели как на пророка Моисея, прошедшего по водам Мертвого моря, «аки посуху».
Иное дело барон фон Шмидт. Ему поручили обучать курсантов основам диверсии в портах и на море. Вот только предмета, судя по всему, он не знал и знать не желал. Преподавать ему тоже не хотелось. Пил, безбожно флиртовал с официантками, и на все замечания Зонбаха или его заместителя по поводу любой попытки поговорить с ним взрывался своим незаменимым: «Дерь-рьмо!», которое со временем охватывало все больший и больший круг его понятий, представлений и эмоций.
— Я знаю, что для истинного офицера означает возведение в чин, — сдержанно заметил Курбатов, когда штурмбаннфюрер поведал ему о звонке из Берлина. — И не думаю, чтобы главную роль в этом сыграло мое напоминание. Хотя не напомнить я тоже не мог.
— Это будет оценено послезавтра, — похлопал его по плечу Зонбах.
— Томительно буду ждать, — шутливо заверил князь.
— Но для вас это будет не единственное событие, господин полковник.
— Что еще? — последний из курсантов уже почти достиг вершины холма, и князь засмотрелся на то, как он заползает на небольшую полочку, в каком-то странном кошачьем прыжке перебрасывает свое тело на небольшое плато, и тотчас же, без заминки и лишнего движения, поражает ножом одно из дальних чучел. Ближним, уже утыканным ножами, он попросту побрезговал.
Русский? — спросил Зонбах.
— Сибиряк. Фамилия — Радунич. Из даурских, забайкальских то есть, казаков. С детства, вместе с несколькими другими казачатами, обучался при сотне пластунов.
— Пластунов?
— Особая каста казаков-разведчиков. Ее составляло несколько родов, все мужчины которых «пластуют» из поколения в поколение.
Далеко не все из объяснений князя оказалось понятным для Зонбаха, но суть он уловил:
— Значит, через месяц получите еще одного истинного диверсанта… в группу, с которой вновь отправитесь туда, за Волгу. Я правильно изложил ваши мысли и намерения?
— В основном.
— Что бы там ни говорили, а мой «институт девственниц-кармелиток» тоже иногда способен являть диверсионному миру нечто достойное… Хотя в душе я все же больше разведчик, а не диверсант.
— Поэтому долго отстаивали право «Гладиатора» готовить исключительно разведчиков, — согласно кивнул головой Курбатов.
— Но опыт показал, что за годы войны Германия направила в Россию тысячи «считальщиков вагонов», которых также тысячами и вылавливали. Если бы они эти вагоны и автоколонны не считали, а взрывали, исход войны для большевиков оказался бы совершенно иным. Так что позаботимся, чтобы и у этих парней тоже была «иная» судьба. Кстати, какой новостью вы хотели осчастливить меня? — сразу же напомнил ему Курбатов, считая, что предмета для полемики «разведчик или диверсант?» попросту не существует.