— Только вместе с тобой. И то — за винцом к деду. Вино у деда — путевое!
— А чего ему? Сиди сивуху продавай дурачкам вроде нас да мошну набивай…
Чем не жизнь?
— Да ладно тебе. Ты глаза его видел? Я так себе думаю: получил он когда-то по жизни полной меркою…
— Торчал, скажешь? Да раньше вся страна — по лагерям, подумаешь…
— Подумаешь не подумаешь… Ты свои два года по хулиганке тянул считай что дома, а как, сладко показалось?
— Тебе б того сахара…
— То-то. А раньше и сроков таких не было. Червончик или четвертной. А если ж уж совсем не виноватый — пятерик. Смекай. Крученый тот дед, это точно.
— Крученый не крученый… Знаешь, Серега… Время точно переменилось… Я порой думаю — да что б хоть год так пожить, как те «новые» щас живут — я б кому хошь башку бы проломил… Хоть деду, хоть соседу — по хрену…
— Год, говоришь… То ли год, то ли день… Тут не угадаешь…
— А уж как повезет!
— А никак не повезет… Ты помнишь, в апреле братанки своих хоронили…
Только и утеха мамашкам, что гробы полированные. По мне — лучше уж так…
— Как — так? Зарплату по полгода не дают, это — так? Под землей корячимся, как кроты, и что с этого, деньги какие видим? Или радости особые?
— Знаешь, бабка моя завсегда сказывала: радость, она внутри человека сидит. Он ее или к людям повернет, или в пятки схоронит да давить ее будет каждым шагом… Брось, Колян… Это ты недоопохмелился… Щас мы винчика пару баллонов возьмем, да по жилушкам ка-ак разойдется, а там — и солнышко покажется… Непогода здесь по три дня, больше и не бывает… В море покупаемся, рыбку посмотрим — зря, что ли, снасти в такую даль тащили?
— Рыбка-щучка, девка-сучка…
— Ну тебя и взяло за живое!
— Блин! — Рослый запнулся о валун, упал грузно навзничь. Поднял голову, глянул на море:
— Е-мое… Мертвяк!
— Где?!
— Да глаза разуй! Вишь между камнями? И оглоблина какая-то там же.
— Точно! Слушай, или живой?
— Живые так не лежат.
— Может… Вытащим?
— Сильно надо — жмуров таскать. Не дембель — надрываться!
— Да ты погодь… Что ж, так и пройдем?
— А что, наше дело? Вон у нас в подвале по весне двух бомжей нашли, видать, с январских околевши, так их последняя хронь за водяру вытаскивать отказалась — сильно надо заразы нахвататься! Так и воняли, пока солдатиков из жмур-команды не подослали.
— Да брось ты, этот, видать, и утоп недавно… Вишь, в одежке… Знать, свой брат алкан по-пьяни с пирса навернулся или еще откуда… Ты как хошь, а вытащить надо… А то и дедово вино мимо глотки пойдет — не по кайфу… Что мы, басурмане?
— Ладно… Только в воду лезть — мокрые будем по яйца… Водяра осталась?