Для «землеройных работ» я выбрал амуницию без особенных излишеств: две грубые робы, две спецназовские каски, пару высоких сапог из набора химзащиты.
Естественно, два баллона с масками; запас кислорода — на два часа в каждом. Ко всему присовокупил БСЖ — мягкие кевларовые бронежилеты скрытого ношения — и груду оружия различного назначения. Самое суровое среди всего — пара кирок с ремешками.
— Фонарики?
— А как же!
Тор лихо и споро прикрутил их к каскам сбоку.
— Забайкальский военный округ к войне готов? — спрашиваю я.
— Лучше, чем ничего, — хмыкнул Тор. То ли от принятой дозы, то ли от близости привычной работы, всегда полной непредсказуемой опасности и поэтому схожей с приключением, Тор был собран и весел. — Дрон… Сколько у тебя «марафета»?
— На полгода автономного плавания. Даже в твоем режиме.
— Деньги мне не особенно нужны, а расслабиться…
— После дела.
— Да. Ну а в процессе — только «по ходу кайфа».
— Кто спорит. По коням?
— По коням.
Крышка канализационного люка задвинута, и мы оказались в другом мире.
Страхи, которые преследуют сердечников ночами, здесь словно материализовались: давящая толща земли сверху, запахи гнили, тлена, разложения, хлюпанье нечистот, близость чего-то неведомого…
По проточной жиже бредем уже минут двадцать. Но это — смотря как считать…
Тор — человек ночи, ему — в кайф… А я уже хочу к солнышку… Утешает только одно: сейчас ночь. А все же где-то в глубине груди оживает тоскливое щемящее беспокойство; кажется, из царства вечной ночи к солнцу и свету выхода уже не найти… Никогда.
Тор покосился на меня. Присел на скользкий выступ. Осветил фонариком трубу:
— Это называется — «магистраль». Кстати, самое скверное местечко: здесь можно что угодно встретить — от живых бомжей и сифилитиков до разложившихся трупов. А ты ничего держишься для первого раза… Многие «экскурсанты» на этом заканчивают «подземные приключения»… Дальше будет тяжелее, но пристойнее…
Курить хочется зверски. Перед «погружением» мы высмолили подряд по три сигареты: в «трубе» нельзя. Да и трудно себе это представить: испарения просто душат. У меня такое чувство, будто я вдохнул уже целый «букет» бактерий, причем неизвестных природе. Каких-нибудь жутко пакостных мутантов подмикроскопного мира… Девиз «Всюду — жизнь!» меня как-то мало вдохновляет. Как-то мои друзья генетики дали мне глянуть на собственную слюну под микроскопом… Мама дорогая!
И какого только зверья там не водится! Впрочем, друзья успокоили: объяснили, что видимый через окуляры мир в научном простонародье называется микрофлорой; у каждого человека свой набор «супостатов», но с органоном они не столько борются, сколько сотрудничают. Скажем, какой-нибудь жутко вредный микроб, способный «забодать» другого человека до полусмерти, в твоем организме ведет себя мирно и пристойно; но ежели микроб того же типа, но «чужой» и опасный попадает к тебе вовнутрь после воздушно-капельной атаки какого-нибудь доходяги-чихалыцика, «твой» бросается на «чужого», как злая дворовая собака, и вытесняет пришельца…