В тот же вечер раздался длинный телефонный звонок. И все почему-то сразу поняли, кто это. Мама побледнела и пошла из комнаты, невротик Вовка тоже побледнел, а дед сказал:
- Ну, Катерина, бери трубку.
Я взяла и во всю глотку заорала: "Алё! Алё!"
А меня спокойно, негромко и очень отчетливо, будто Димка из соседнего дома, спросили:
- Это Катя?
- Да, - ответила я на сей раз почти шепотом.
- Ну, здравствуй, дочь, - сказал он.
- Здравствуйте... здравствуй... - я не знала, как к нему обращаться "отец" или "папа". Или, может, по имени-отчеству?
- У тебя голос совсем как у... матери, - сказал он. И, наверное, это мне послышалось, да и вообще я не знаю, как он говорит обычно, но мне показалось, что он сдерживается, чтоб не заплакать. Потому что следующую фразу он произнес хрипло:
- Ну... как ты там... дочка?
- Спасибо. Нормально.
- Это... смешно. Но здесь все обычно жалуются, что, когда они спрашивают своих детей, как у них идут дела, дети тоже всегда отвечают "нормально".
Тут я поняла, что он говорит по-русски совершенно правильно, но с небольшим акцентом. Вернее, это даже не акцент, а, во-первых, именно чрезмерная правильность - он выбирал слова, а во-вторых, интонация была не наша, американская. Как у телеведущего Доренко. Я сказала:
- Очень трудно, когда разговариваешь в первый раз... - чуть не ляпнула "с незнакомым человеком", но спохватилась, - ...в первый раз за столько лет сразу ответить, "как дела". Ведь вы же обо мне ничего не знаете. И я о вас.
- Называй меня, пожалуйста, на "ты", - сказал он, - а по существу ты, конечно, права. Скажи, ты на меня очень обижена?
- Я?! За что?! Мы же не знали о существовании друг друга. Мама только недавно сказала про... ну, про этот... аборт. Якобы.
- На маму не сердись, - сказал он быстро, - Это я виноват. Маме было труднее, чем мне, помни это... Как она?
- Мама? Нормально.
В ответ он хмыкнул, потом сказал, чтобы я передала маме привет и что он просит у нее прощения. За все. А еще сказал, что я права - говорить на общие темы с человеком, которого никогда не видел... как это? "В глаза не видал"? Так? Это - очень трудно. Поэтому он просит меня написать ему по электронной почте подробное письмо, он ответит, у нас будет обмен корреспонденцией. И когда мы будем хоть что-то знать друг о друге, телефонные разговоры станут более осмысленными. Хотя, конечно, больше всего он хотел бы меня просто увидеть. И побыстрее.
- Так приезжай, - сказала я.
- Это сложно. Я напишу, почему. Приезжай лучше ты, - ответил он и стал прощаться. Передал привет всем нашим, особенно Вовке, сказал, что был растроган, когда тот в письме обращался к нему, как в детстве, "дядя Миша, то есть uncle Misha, по-английски. Еще сказал, что ждет моего ответа, а сам будет теперь писать каждый день, и мы быстро узнаем все друг о друге.